Coeur-de-Lion & Mastermind
Первый из двух планируемых на унесение рассказов (оба миди). Закрытие давнего гештальта и логичное, как для Мастера, так и для Рассилона "завершение" цикла «Не буди спящего дракона», начатого на летней ФБ 2017 года. Завершение, конечно, условное, за этими товарищами никогда не заржавеет продолжить. И «Time man crash», хотя и просто шуточная зарисовка, уже из более "поздней" эпохи, и миди прошлой зимы «Путь обмана» (хотя там все же много предыстории до определенного момента) и «Муки творчества», и вообще все, произошедшее даже в каноне на границе той исторической черной дыры. А вот «Дольмены Гаммы» точно предшествуют.
Вместо заглушки прицеплена иллюстрация к серии от Мати_Ривер, прочее оформление оставлено с последней игры.
<
Название: Галлифрей должен быть захвачен
Автор: Бранд
Размер: миди, 5278 слов
Пейринг/Персонажи: Мастер, Рассилон, Генерал, Инженер, Помощник, прочие статисты
Категория: джен
Жанр: пропущенная сцена, AU, драма, легкие нотки нездорового юмора, частично POV
Рейтинг: R
Предупреждения: массовые убийства, вивисекция, множественные физические повреждения, насилие, выраженная социопатия персонажей
Краткое содержание: Мастер собирает многочисленную армию и вторгается на Галлифрей в конце вселенной, пользуясь послевоенной разрухой и общей расслабленностью. "Мой план сработал как часы".
Примечание: является логическим продолжением макси "Не буди спящего дракона", но может читаться совершенно самостоятельно.
Иногда мне снятся кошмары.
Мой план сработал как часы. В нужный момент, почти в самом конце времен, мои армии, созревшие из микроскопических зерен, посеянных в области горизонта сотен черных дыр, вышли из зон их притяжения – преображенными до неузнаваемости из представителей тех цивилизаций, которым они изначально принадлежали. (Были и сотни неудачных, невзошедших семян, но о них не к чему здесь говорить, это были статистические предусмотренные потери). В основном, это были киберлюди, не только с Мондаса, но и с массы других планет. Часть их была даже почти далеками, но лишь почти – лишь пущенными по тому же пути развития с некоторыми редакциями, которые я посчитал необходимым внести в самом начале их зарождения, а некоторые были далеками в прошлом, которых я хорошенько отредактировал множество поколений назад. Часть была почти токлафанами, но снова лишь почти. Ведь у меня были и «настоящие» – жители Утопии и вечного парадокса, то и дело возобновляемого. Бессмертное, постоянно возвращающееся к исходной точке и восстанавливающееся в ней воинство. Их можно было применить лишь в особых случаях, в условиях со слишком туго переплетенными и значимыми временными линиями, в которых они могли оставить заметный след и нанести значительный урон. Для того дела, которое я задумал, они отлично подходили.
У всех этих армий было одно предназначение, одна задача, выжженная в остатках их мозга и генетическом коде – вторжение на Галлифрей. Снова придется оговориться – были неудачи и среди «взошедших» семян, развившихся иначе, чем это планировалось – но это были неизбежные погрешности. С которыми непременно нужно будет разобраться, когда основная цель будет достигнута. Сейчас было не до них, их преследование и уничтожение отняло бы драгоценное время и лишило мой план необходимой внезапности. Достаточно того, что костяк сложился, был более чем многочисленным, целеустремленным и оказался собран в нужной точке континуума. В то самое время, когда Галлифрей оставался таким уязвимым после перенесенной, едва не уничтожившей его, Войны и после перенесения, со всеми сопутствовавшими, пусть уже миновавшими, природными катастрофами, во времени в самый его конец. Где, хоть Доктор едва ли признал бы это когда-нибудь прямо, нашей родной планете и предстояло издохнуть своей жалкой смертью. Если только я это не исправлю.
Был еще кое-кто, кто мог бы это исправить, но я не собирался предоставлять ему шанса, и, когда я видел его в последний раз, он находился не в лучшей форме, а власть его над цивилизацией, которую он когда-то создал, казалась весьма шаткой. Ведь его цивилизация еще не была, в массе своей, готова развоплотиться и начать существовать без времени и пространства, так что чрезмерно смелый замысел не сослужил ему доброй службы. Хотя все можно было списать на экстремальные военные меры и на то что «ну не развоплотил же!», хотя в этом и была вовсе не его заслуга.
Галлифрей в некотором роде не просто планета – это сложная система, требующая привязки если не к собственной двойной звезде, которую можно было заменить аналогичной, то к Оку Гармонии, как к необходимому элементу и существования и транспортации, и сопровождаемая некоторыми собственными планетами-колониями вроде Карна. Да, никто не обещал, что перенос будет простым, он им не был, и не будет потом, когда понадобится вернуть его если не на место, то куда-нибудь подальше от гибели вселенной как таковой по естественным причинам.
Стоило ли первым ударом уничтожить Карн? Или не обращать на него внимания, ведь при недееспоспособном Галлифрее он станет беспомощным? Я давно выбрал второе. Я убил кучу времени и сил на этот План. Теперь все зависело от точности и аккуратности исполнения его основной части.
Первый этап был самым простым – многочисленные подвластные мне дроны – ничего кроме чистого искусственного интеллекта и способности создавать мелкие червоточины, – бомбардировали планету тысячами болтающихся в пространстве бесполезным хламом астероидов, перегружая окружающий Галлифрей трансдукционный барьер – силовое поле, способное защитить его почти от всего на свете. Этот барьер и так был сильно не в порядке со времен Войны, которая для Галлифрея закончилась совсем недавно. По их счету, я вернулся всего спустя пару недель, как сбежал с планеты. Я хотел застать их именно такими, какими помнил – слепыми, одуревшими от счастья недавнего спасения, не желающими и думать о войнах. Захватить «тепленькими» и разнеженными, поверившими в то, что все кончилось. Хотя тот факт, что мое бегство уже сопровождалось катастрофой с некоторыми жертвами, чуточку портило эту безмятежность. Особенно обидно было, что катастрофу еще и подстроил не я. Но я дал им время чуточку успокоиться, прийти в себя и снова расслабиться.
Когда бомбардировка закончилась, остатки трансдукционного барьера лишь слабо потрескивали остаточными разрядами, прокатывающимися неотличимо от простых молний и отражаемых магнитосферой солнечных вспышек. Немало астероидов беспрепятственно рухнули на планету, изрыв ее поверхность кратерами, подняв цунами, впрочем, было бы куда серьезнее, если бы у нас еще оставались приличные океаны и моря… но вся жизнь Галлифрея давно стала почти условностью и иллюзией, держащейся на массе сложных механизмов, которые теперь пострадали, но которые и уберегли еще очень многое – какой-нибудь иной планете произошедшего хватило бы для полной гибели, но только не Галлифрею, который был лишь чуточку ошеломлен и потерял мощность своего щита.
Теперь настало время токлафанов и «далеков». Они роем устремились к пылающему оранжевым огнем шару, занявшемуся тут и там настоящим пламенем, а не одним лишь его цветовым подобием. Я намеревался сделать то же, что некогда сделал с Землей, но трижды – истребить тридцать процентов или около трети дееспособного населения, чтобы подавить возможность сопротивления и посеять панику. Для начала. Моим бойцам были даны четкие указания – как именно нужно убивать повелителей времени. Как нужно стрелять, сколько раз, с какими паузами, чтобы максимально снизить возможность регенерации.
«Далеки» тут играли почти маскарадную роль, рассчитанную на визуальное устрашение «по свежим следам». Токлафаны были ничуть не менее действенны и более маневренны. Уверен, они непременно поделятся своим названием со своими новыми игрушками и тоже наведут фурор, когда окажутся не менее эффективны, чем далеки! Конечно, в первую очередь пострадает мирное население, а не то, что чуть более привычно к обороне и сражениям, но пусть оно будет хотя бы деморализовано, его тоже ждет свое предназначение!.. Так же, как найдется еще применение всем живым и мертвым.
А для чего еще хороши конвертеры черных дыр? Особенно хороши они с конвертерами червоточин, способных пробивать обшивки ТАРДИС, как вторая ступень, выводящая из равновесия Око Гармонии внутри каждой временной капсулы и превращающая ее из звезды, вечно готовой к коллапсу, но не коллапсирующей, в настоящую черную дыру, за чем следует полное уничтожение, согласно всем протоколам безопасности не вырывающееся наружу, да и по многим техническим причинам – попросту происходящее в ином пространстве.
И чем хороша бывшая (а может и будущая!) президентская ТАРДИС – она была снабжена программой обнаружения любой активной ТАРДИС в секторе! Достаточно было автоматизировать обнаружение и уничтожение – и никто уже не мог вырваться и сбежать с атакуемой планеты. Чрезвычайно ценный трофей. Я десятилетиями исследовал ее на предмет скрытых ловушек и не доверял ей, но за столетия она еще не подводила меня всерьез, предоставляя вместе с тем немало исключительных возможностей.
– Лорд-президент! – голос Генерала невольно срывался в истерику. – Далеки снова нашли нас. И они эволюционировали – это совсем другие далеки!
– Или даже совсем не далеки! – пропыхтел лорд Инженер, ворвавшийся в зал, весь прокопченный и растрепанный, полы мантии, изорванные, прожженные и перемазанные машинным маслом, волочились за ним лоскутьями. – Далеки, которых удалось вывести из строя, разобрать и препарировать, как раз выглядят деградировавшими. Это просто демоверсии какие-то… фальшивки!
– Это только термины, – отрезал Генерал. – Эволюционировали, деградировали, главное, что они снова атакуют Галлифрей и намерены его уничтожить. Без предупреждения, без какого бы то ни было объявления войны! Откуда они взялись? Определенно откуда-то из другого времени.
– Возможно, – негромко и почти апатично откликнулся лорд-президент, сохранявший посреди творящегося ада кромешного немыслимое самообладание и хладнокровие.
– Возможно?!.. – Генерал со свистом втянул воздух, натолкнувшись на взгляд Рассилона и ощутив непонятно откуда взявшееся чувство растерянной вины. И вовсе не потому, что забылся, решив, что старик совсем сдал и не осознает происходящего.
– Вот что случается, если войны не заканчиваются по-настоящему. – Взгляд старика, похоже, на удивление смягчился и стал сочувствующим. Генерал потупился. Старый упырь не бесился и не выходил из себя, лишь философски пожал плечами. Может, он и не такая уж сволочь. Но ведь этот его план с развоплощением… – Но я не думаю, что дело в этом, – мягко продолжал Рассилон.
Генерал моргнул от непривычного тона и снова удивленно поднял взгляд.
Сочувствие, понимание, легкая грустная и вместе с тем ободряющая улыбка, будто Рассилон о чем-то догадывался и даже провидел какой-то выход. И раз он сказал, что дело не в этом – он намекал на то, что критических мер с развоплощением не планирует?
– Не… думаете, сэр?
– Я должен перепроверить некоторые коды. Техники на верфи получили инструкции и уже этим заняты. Хотя, конечно, он давно убрал все маячки… а может даже вовсе не пользуется угнанной ТАРДИС.
Генерал отвалил челюсть, с ужасом уставившись на Рассилона.
– Вы говорите о Докторе? Это невозможно!..
– Бросьте! – возмущенно отмахнулся Рассилон. – С какой стати я буду говорить о Докторе?! Я говорю о другом повелителе времени, известном самой дурной славой чудовищном преступнике, которого мы оставили в живых, вылечили, несмотря на все, что он натворил, а он вместо благодарности сбежал, взорвав полгоспиталя, воспользовавшись общей послевоенной халатностью. И он отлично понимал, что планета в разрухе и едва ли может оказать сейчас серьезное сопротивление, чем, конечно, и воспользовался. Да, мы можем вспомнить о Докторе, чтобы понять, что может натворить один-единственный повелитель времени! Однажды один такой нас спас. А другой теперь атакует, желая разгромить все, что еще способно ему противостоять, и захватить все, что осталось от нашей цивилизации!
– Все, что осталось… – Генерал шокированно моргнул от одних этих слов, хотя понимал, что они безжалостно верны.
– Фигурально выражаясь. Хотя уже не только! Достаточно взглянуть в окна и за силовые щиты.
– Невероятно, сэр…
– А кто еще мог знать, где мы теперь находимся?..
Генерал ведь вовсе не спорил, и не о том сказал «невероятно»…
Откуда-то донеслись звон битого стекла, выстрелы, крики и мерзкий, вызывающий отвратительные мурашки по спине, лязгающий смех. Вздрогнув, все с тревогой уставились на двери, но звуки, удаляясь, стихли. Это был лишь точечный прорыв. Капитолий пока еще держался.
– Токлафаны, – вдруг заявил Инженер в выжидающей тишине, торопясь, будто давно хотел это сказать, но не смел перебивать мысль лорда-президента или Генерала. – Эти твари называют себя токлафанами. Проклятые сферы с сушеными и одновременно живыми человеческими головами внутри. Я разбирал парочку подбитых. Они все еще были живы и продолжали омерзительно смеяться, пока им не вышибали мозги. Токлафаны – из нашего собственного фольклора!..
– А еще они что-нибудь говорили? – заинтересованно вопросил лорд-президент.
– Да, сэр. Они говорили «Мастер – наш друг».
– Вот вам! – Рассилон усмехнулся и развел руками.
После первой зачистки, или, вернее, легкой расчистки, уничтожившей или покалечившей до беспомощного состояния почти треть населения, к Галлифрею устремились огромные тяжелые корабли-платформы киберлюдей. Собственно, им самим не очень-то были нужны платформы, они совершенно самостоятельны в плане транспортировки, но платформы несли дополнительное оборудование для преобразования всех, кого они разыщут живыми или мертвыми. При возможной нехватке оборудования был предусмотрен и другой план – киберлюди могли сбрасывать в некоторых случаях старую «начинку», чтобы заменить ее новой, более приоритетной. Но это желательно было делать не сразу, чтобы наибольшее их количество оставалось в полностью боеспособном состоянии, на адаптацию же даже при полной подготовке требовалось некоторое время.
На своих экранах, переключаясь между бесчисленными камерами, я наблюдал за происходящим внизу. Киберлюди разбрасывали завалы, извлекая останки, обгорелые конечности и торсы, и еще вполне живых, а зачастую и невредимых галлифрейцев, и превращали всю захваченную поверхность в огромную операционную – сдирали с мертвецов и пленников кожу вместе с остатками одежды, вскрывали брюшные полости, вырывая более ненужные внутренности, высвобождали из плоти нервные ткани, чтобы приварить как следует к чувствительным датчикам. Процесс был долгий, сопровождаемый бесконечными воплями и визгом – некоторые пытались регенерировать, хотя в этом не было никакого смысла. Приглядываясь к гротескным картинам на месте стертой с лица Галлифрея Аркадии, полным брошенных на землю и абсурдно подергивающихся, должно быть, просто от сотрясающих поверхность толчков, коконов вывернутой наизнанку содранной кожи, выброшенных как ненужный пережиток клубков поблескивающих внутренностей, я задумывался, чувствую ли что-то от того, что они принадлежали представителям моего собственного биологического вида, моего народа? И должен ли что-то чувствовать? Кроме вполне естественного легкого рефлекторного отвращения. Может, даже атавистического страха, что то же могло бы случиться каким-то образом со мной, если бы… но это же было глупо и неважно. Хотя именно на этом строится сочувствие – только на страхе и иллюзии, что это могли бы быть мы сами. Сколько себя помнил, я преодолевал этот страх, парализующий, сковывающий, не позволивший бы сделать в этой жизни ни шага.
Не имеющий значения даже для них. Я вдруг обнаружил, что ободряюще улыбнулся, глядя, как киберлюди старательно потрошат очередное еще живое «тело». Его кожа лопается и дрожит, повисая лохмотьями, хлещет кровь, нелепыми весело брызжущими струйками и щедрым медленным потоком, вспугнутыми змеями вываливаются обычно набитые нечистотами, но наверняка уже давно опорожненные кишки, плюхаются на землю влажными мешками многочисленные органы. Оно еще не понимает, что это вовсе не конец – только новое начало. Освобождение. Оно перерождается – регенерирует в иную форму, отличную от привычной. Подконтрольную единому управлению – то есть мне. Подумаешь, всего лишь еще одна смерть! Кто из нас их не переживал (если кто-то и нет, что ж, всегда все случается в первый раз), помногу и в самых жутких видах? Плоть – всего лишь одежда, что может быть перекроена как угодно. И из этого – из грязи, крови и воплей просто рождается нечто новое. Новая небывалая ступень в развитии всей цивилизации. Мои действия продиктованы не одной лишь ненавистью. Ее заслужили в полной мере лишь некоторые… Впрочем… было что-то ненавистное во всем этом старом мире, который я теперь перекраивал по живому. Что-то мерзкое, мелочное, душащее и гниющее, как недостаточно хорошо набальзамированная мумия. Так что, признаю, была и ненависть, всегда. Но не теперь, когда вы становитесь моими детищами. Теперь вы начинали становиться достойными моей любви. Вот что я чувствовал на самом деле! Долгожданно и почти неожиданно, уже стараясь не надеяться. Но наконец получилось! И значит, все, что случалось когда либо, того стоило!..
– С высланными наперехват боевыми ТАРДИС постоянно что-то происходит! Что-то уничтожает их изнутри! Мы получили ряд сигналов бедствия и связь тут же прекращалась. Как это возможно?..
– Естественно! – рявкнул Рассилон, самую чуточку теряя самообладание. Бомбардировка и бесконечные десанты продолжались уже третий день, и третий день с небольшими промежутками длилось совещание Чрезвычайного Совета. – Мы в конце Вселенной! У кого угодно была возможность воспользоваться самой силой Времени, чтобы обрушить ее на нас. – Лорд-Президент уже третий день сохранял невероятное хладнокровие, но и он, пожалуй, начинал проявлять нервозность. Зафиксированные множественные червоточины предвещали очень удручающие перспективы. Атаки происходили чересчур интенсивно, хотя этого и следовало ожидать – иначе Галлифрей так просто не подмять, потеря инициативы дорого обойдется любому агрессору. Даже защита Цитадели падет рано или поздно, если этот проклятый Совет слишком уж затянется.
– Они не могут пересекать собственную временную линию, чтобы упредить атаку!..
– В такой близости от Галлифрея это всегда было чревато катастрофой…
– А уж после того, что натворил Доктор…
– Господа, опомнитесь, он спас нас всех!..
– Но не от этого! Еще немного детского лихачества с временными потоками, и планета треснет, расколется как орех!..
– Взорвется!..
– На куски развалится…
– Но что-то же мы можем сделать?!
– Господа, нам срочно нужны новые законы!..
Рассилон постучал по столу «латной» перчаткой.
– Дражайшие члены Чрезвычайного Совета! Я могу призвать вас к вниманию буквально на минуту?! Нам понадобится всего одна аномалия, которая избавит нас всех от творящегося ужаса с самого начала!
– С самого начала?..
– Всего одна аномалия?..
– Боги, нам конец!..
– Что же вам терять, если это, по-вашему, конец?
– Но, может быть, есть еще способ… – робко проблеял кто-то.
– Я не предлагаю вам развполощение! – терпеливо повторил лорд-президент. – Это же не Война Времени! Взгляните на так называемых «далеков» и прочую армию вторжения – они не владеют технологиями манипуляций временем сами по себе! Их направляет всего лишь один повелитель времени, каких на этой планете – миллиарды!
На какие-то мгновения все затихли и уставились на него с надеждой.
– Я ведь прав в оценках технической стороны, лорд Инженер?
– Абсолютно правы, лорд-президент, сэр!
– Значит, нам достаточно произвести лишь одно действие. Весьма сложное на Галлифрее, не спорю. Но оно восстановит все разрушенное. Вернет нам всех, кого мы потеряли в эти последние дни, всех погибших, зверски убитых, растерзанных. Может быть, я ошибаюсь, и не у каждого из нас за этими стенами остался кто-то, кто был нам дорог?
Отовсюду донеслись сдержанные судорожные вздохи. Может и не всем, но он многим угодил в самые глубины их сердец.
– К прискорбию, чтобы обратить время самого Галлифрея вспять, мне понадобятся чрезвычайные полномочия и беспрепятственный доступ к… не будем лишний раз заострять внимание на том, что мною же когда-то созданным, важнейшим артефактам, чего на данный момент нельзя сделать, пока Совет не проголосует единогласно.
– И также это будет означать, – медленно и тихо проговорил Генерал, – что результат голосования, сохраняемый этими самыми артефактами, и данная им практически абсолютная власть сохранится и при обращении времени вспять и устранении опасности. Мы все будем в ваших руках, несмотря на то, что даже не будем знать, что произошло.
– Если вы полагаете, что справитесь лучше – прошу вас. Я – лишь старик, которому уже не к чему стремиться, кроме желания спасти целую планету моих детей. Свое собственное творение, которому я не желаю никакого вреда.
Многие члены Совета потупились, признавая справедливость этих слов.
– Господа, – со вздохом сказал Генерал, давно признанный «глас разума» и «почти оппозиции». – Полагаю, мы должны начать голосование и уповать на лучшее. Лорд-президент, как далеко вы предполагаете обратить вспять время Галлифрея?
– Я могу сделать это двумя способами, – доброжелательно объяснил лорд-президент. – В зависимости от того, удастся ли нам все-таки сбить ТАРДИС преступника. Плюсы есть в обоих вариантах. Если его ТАРДИС удастся сбить и обезвредить, я обращу время лишь до безопасной точки перед атакой, проведя дополнительные манипуляции с самим преступником – его время также будет обращено, значительно сильнее, и будут внесены некоторые коррективы, изолирующие его для полной безопасности остального континуума, либо он будет уничтожен. – Пока он говорил, первые шары для голосования уже начали падать на дно ящика с глухим стуком.
– Мы могли бы стереть его из истории! – оживился кто-то.
– Стирание так не работает, – буркнул кто-то в ответ. – Его сотрем, а события останутся, только получат другую трактовку. Или, если не останутся, тоже еще вышибем из-под себя табуретку. По-моему, хороший план…
– И есть второй вариант, – продолжал лорд-президент. – Время будет обращено до точки перед катастрофой в госпитале, перед бегством преступника с Галлифрея, которого в таком случае не произойдет, и для этого мне понадобится капелька той власти, что вы мне сейчас предоставляете, чтобы воспрепятствовать произошедшему, не пускаясь в длительные объяснения и обсуждения, которые могут в те дни стать роковыми. Тогда мы понесем еще меньше жертв! Но с технической точки зрения такой вариант чуть более опасен, так как захватывает больший период и подбирается ближе к точке нашего здесь появления, что может более сказаться на общей стабильности системы. Обещаю, что скрупулезно прослежу за всеми возможными рисками и применю наиболее щадящий для всех нас и для всей планеты вариант.
Шары посыпались в ящик градом.
Генерал взглянул на заполненный ящик, который засветился золотистым светом и торжественно слегка поклонился.
– Да будет так. Аркадия сметена начисто, более половины населения планеты уничтожено или расчленено, разодрано заживо или замертво и обращено в киберлюдей, каждый из которых пополняет армию вторжения. Это противоестественно и ужасно. Нам и правда уже почти нечего терять. Мы не можем позволить себе даже тех потерь, что уже понесли.
– Принесите временной ларец, – распорядился лорд-президент, – в нем мы запечатаем наше сегодняшнее решение и образцы – срезы времени, дабы никто не усомнился, что мы поступили верно в этот день, когда обратили время вспять.
– Все сделано? – нервно спросил приплясывающий от возбуждения Помощник – белокурый юноша, кажущийся слишком хрупким для тяжелой мантии на его плечах, увенчанной обычной церемониальным убранством. – Они согласились? Вручили вам абсолютную власть над артефактами и полное доверие на все действия, которые вы намерены совершить, когда опасность уже минует? И о которой никто ничего не будет помнить?
– Верно.
– Поразительно, сэр! Настолько тонкий дальновидный мудрый расчет…
– Да-да. Наши собственные подготовленные инструменты, давайте их сюда. Для начала нам стоит обезвредить нашего «виновника торжества», чтобы замедлить происходящие разрушения. Он убил уже достаточно, чтобы никто не захотел оставлять все в таком состоянии как есть, даже если мы его остановим. Да и его армии будут еще продолжать действовать, так и не получив приказа к отступлению, по инерции.
– Да, лорд-президент, сэр! О боги, это так волнующе, так опасно подбирается к критической черте, точке невозврата…
– Наши козыри, Помощник!
Помощник откинул замочек и открыл стоящую на столе кабинета затейливую резную шкатулку с двумя флаконами на пунцовой бархатной подушке. Флаконы выглядели хрустальными, но на деле их искусно выточили из азбантия. Каждый из них был снабжен кнопкой, скрытой печатью – последние лорд-президент немедленно небрежно сорвал, обнажая активаторы внутренних взрывателей для содержимого квантово-запутанных образцов ткани и металла. Идеальные бомбы, которые невозможно обнаружить никаким способом.
Убедившись, какой из флаконов содержит частицы, квантово-запутанные с частицами дематериализационной схемы некогда президентской ТАРДИС, угнанной в ночь катастрофы в госпитале, Рассилон нажал на кнопку активатора. От внутреннего взрыва, распространившегося в скрытые измерения, которые были куда больше этого флакона, азбантиевые стенки покрылись изнутри сплошной черной копотью. Удовлетворенно кивнув, лорд-президент выждал несколько мгновений, прежде чем нажать на активатор другого флакона, также почерневшего изнутри.
Капитолий еще держался. Что ж, пусть. Те, что окопались в нем, успели пережить уже тысячу мысленных смертей, прежде чем смерть на самом деле до них доберется. Отлично. Так и нужно. И нет, я не пытался обратить в киберлюдей абсолютно всех. Это можно было бы назвать «антидецимацией», десятую часть я был намерен оставить как есть, в целости и сохранности, для продолжения рода, вида в его исходном виде и все прочее. Следовало же кем-то править, кроме практически полностью механизированных существ. Для тех, кто остался, возможно, наступит новый Золотой век. Но избранных должно быть не слишком много, чтобы они не могли оказать неразумного сопротивления своему же собственному благу. А вот те, кто был сейчас в Капитолии – их судьба была предрешена. Демократично слиться с девятью десятыми населения, и ни для кого я не собирался делать исключения. Особенно для одного из них… Звучит, наверное, забавно – «не делать исключения в особенности для одного». Но в данном случае именно это и будет лучшей местью.
Итак, я стягивал свои войска все ближе к Капитолию, его будто окружала «стена огня» у горизонта событий, когда внезапно моя ТАРДИС судорожно содрогнулась и замерла. Не понимая, что произошло, я услышал лишь мертвую тишину вместо ровного тона ее двигателей, пения протекающих сложных процессов. В следующий момент консольная колонна взорвалась и меня отшвырнуло к дальней стене. Проклятье, придется катапультироваться!.. Я предусматривал подобную неприятность, и не собирался терять победу из-за возможной неисправности. Мой вихревой браслет давно был настроен на координаты одной из множества вычисленных программой президентской временной капсулы свободных ТАРДИС, куда я мог бы переместиться в экстренном случае и продолжить наступление. Но я не успел нажать на старт – в одном из моих сердец что-то взорвалось, разорвав его в клочья, и я бессильно свалился у стены, захлебываясь собственной кровью. Откуда ее там столько?.. Теряя сознание, в панике от внезапной беспомощности, я чувствовал, как моя ТАРДИС камнем, с ревом разрезая атмосферу, падает на сожженную мной же планету.
Дальше сон становится слишком сумбурным и рваным, превращаясь в собственно то, что я зову кошмаром, ведь все предыдущее так не назвать – до того момента, пока что-то не взорвалось в сердце ТАРДИС, а затем и в моем собственном, всего в одном шаге от триумфа. Я очнулся, когда гвардейцы вытаскивали меня из-под обломков. Мои признаки жизни их, видимо, вдохновили или просто напугали, так что они принялись самозабвенно пинать меня куда придется, вымещая свой страх. Нет проблем, я снова отключился. Чтобы снова очнуться, пока меня проволакивали по окровавленным осклизшим улицам, пахнущим гарью и паленым человеческим жиром пополам с машинным маслом, а затем и по коридорам – далеко тащить не было нужды, я завис над Цитаделью в момент последней атаки. Это избавило меня и от встречи с моими собственными созданиями. Правда, в каждого из них была вшита программа не трогать никого с моими биоданными и слушаться приказов. Так что трудно сказать, что мне повезло. Кажется, обе руки были сломаны. Произошло ли это при крушении или позже? В целом – логично… Очень уж они боялись, что я что-нибудь еще вытворю и держу еще какой-то фокус в кармане. В какой-то момент мы оказались в Зале Совета, не Высшего, они называли его Чрезвычайным, он был смешанным, судя по тем, кого я мог тут видеть. И председательствовал здесь по-прежнему тот, кого я не собирался «выделять из толпы». Понимая, к чему идет дело, я, конечно, попытался сопротивляться, но гвардейцы, едва сдерживавшие собственную ярость, подтащили меня поближе и без всякой фантазии швырнули на колени именно перед ним, удерживая и не давая каким-то образом сменить позу. Более чем отвратительный поворот событий!
– Это ведь ты все подстроил!.. – попытался сказать я, но обнаружил, что не могу выдавить внятно и двух слов – горло было намертво забито сгустками крови и пыли, а легкие, пробитые обломками ребер, отказывались продавливать нужное количество воздуха.
Я понимал, что происходило, понял еще тогда, когда моя ТАРДИС падала камнем на Галлифрей. Этого он и добивался. Я видел артефакты на столе, торжественно разложенные регалии – древние инструменты управления временем. Он вернул себе свою власть, и я, как последний идиот, помог ему в этом, думая, что собираюсь отомстить именно ему, тогда как он лишь натравливал меня как пса на наш общий мир, который достанется теперь – ему, Рассилону. Пробудившейся древней твари, которую уже не загнать снова в ее гробницу. Он мог остановить меня в любое мгновение, но ему было нужно, чтобы пол-Галлифрея уже оказалось раскатано в фарш, чтобы все согласились на его условия, какими бы они ни были. Где-то еще гремели взрывы, но наверняка у него давно уже был план, как все это прекратить.
– Верно, – сказал Рассилон, будто отвечая на мои мысли. Да этот сукин сын наверняка их и слышал, ведь все мы телепаты, хотя иногда не желаем или не считаем нужным прислушиваться друг к другу. Или умеем закрывать свой разум, но не то чтобы сейчас я хорошо этим управлял. Я хотел бы сказать им всем, кто во всем этом виноват, но они не собирались слушать. Их разумы были заслонены страхом, ненавистью, отвращением с вялыми нотками почти детского жестокого удовлетворения. Самодовольства на ровном месте, при том, что весь их мир был охвачен огнем и лежал в руинах и они сами никогда ничего не могли бы с этим поделать. Они горели нетерпением со всем этим покончить и навсегда забыть. Ах да, конечно… – Я знал, кто за всем этим стоит. Ну что же, лорды и леди, теперь нам стоит перейти к делу и исцелить наш несчастный мир!
– Погодите-ка! – импульсивно воскликнул Генерал, поднимаясь и доставая стазер. С ума сойти! Он что, собирался меня убить? Как будто это имело какой-то смысл…
Я с удивлением, почти забавляясь, посмотрел на направленный мне в голову стазер и на дрожащие губы едва владеющего собой Генерала.
– Я хотел бы, – проговорил он не без труда справляясь с собственным коснеющим языком, – чтобы ты сам стал жертвой собственных тварей, но, раз у нас нет на это времени…
Он внезапно перевел руку вниз и… вот черт! Отстрелил мне член! Будто этот орган мог быть каким-то образом повинен в происходящем… Если вы никогда не переживали подобного, даже не пытайтесь себе это вообразить! Хотя не то чтобы это сильно изменило общий характер уже имеющихся ощущений или каких-то перспектив.
– Это было излишне… – великодушно заметил Рассилон. – Отправьте его в ядро планеты. Там он нам больше не помешает. А мы займемся делами. Эта прискорбная глава окончена.
При отсутствии каких бы то ни было возражений, гвардейцы потащили меня в угол к капсуле трансмата, бросили в нее, и через мгновение я оказался в темном и тесном каменном или железном гробу. На удивление холодном. Но только я успел об этом подумать, «гроб» стал стремительно разогреваться как печь; едва ощутив тепло, я уже горел – ядро привычных нам живых планет горячее поверхности солнц, даже ядро такой древней планеты как Галлифрей, хотя это уже не совсем заслуга природы. По счастью, это было быстро. Но это все еще не был способ убийства, лишь место ожидания, заключенное в цикл. Я снова очнулся в холодном «каменном гробу», и опять сгорел – слишком короткий цикл, чтобы успеть благополучно улетучиться из головы повелителя времени, так что я сознавал его снова и снова, в вечной суперпозиции феникса, всегда живой и почти одновременно тут же мертвый, до тех пор, пока кто-то это не прекратит – и точно не за чем-нибудь хорошим…
– Нужен ли он нам еще, лорд-президент? Если мы изолируем его на одной из собственных ранних баз возле подходящей черной дыры, он едва ли сможет выполнять какую-то полезную функцию.
– Просто будет под рукой на случай, если вдруг потребуется повторить. Вышло все же впечатляюще, как полагаете?
– В самом деле… И похоже, за эту его историю он даже не вспомнил о Докторе, а был ведь и план, что он продолжит его отвлекать…
– Думаю, для этого нам достаточно его другой версии. Заметьте, Доктор и так пока далеко и явно достаточно отвлечен. Может быть, даже благодаря ей.
– Вы все же собираетесь ее задействовать! Рад, что вам пришелся по душе этот эксперимент.
– Прекрасный эксперимент. Женщины все же, что бы там ни говорили, гораздо покладистей мужчин, вы не находите? И самоироничнее. Она называет себя Мисси – не Мистрис в полной форме, куда легкомысленнее, чем можно было бы ожидать от исходника. Она полагает, что всего лишь регенерировала в результате естественных причин и стараний врачей. Изначально была помещена в совсем другие условия. Прощенная, обласканная, почти поверившая в мои искренние извинения и заверения, что иначе было нельзя и что я страшно сожалею. С подаренным новым жизненным циклом. Со слегка или не совсем слегка подчищенной памятью, конечно. Ей незачем на нас набрасываться. А вот зачем ей набрасываться на Доктора – уже сугубо ее дело.
Помощник проказливо хихикнул.
– В этом свете особенно забавно выглядит то, что сделал Генерал... Да, что-то в токах ее мозга подсказывает некоторые изменения, совсем небольшие, но…
– В самом деле, – с удовольствием поддакнул Рассилон. – Это будет весьма забавно. Подозреваю, что этот персонаж сумеет все испортить даже при самых благих намерениях!
Они оба рассмеялись.
– Но я ее почти понимаю, сперва, как она полагает, она уже спасла Доктора, потом он спас всю планету вместе с ней. Мы были к ней добры, никаких негативных ассоциаций у нее не прибавилось. А там пусть портит что хочет, главное, чтобы она исполнила одно наше маленькое поручение – доставила нам исповедальный диск Героя всей планеты – ему ведь самое законное место на родине, как реликвии цивилизации!
– Совершенно верно, лорд-президент! Это практически святое.
– Действительно.
– А что будет, если они вдруг однажды встретятся – две этих версии?
– Крайне маловероятно, – отмахнулся Рассилон.
– Но если гипотетически?.. Сговорятся? Поймут, что произошло? Объединятся против нас? Аннигилируют?..
– Вполне возможно.
– Хотя окончательная аннигиляция маловероятна, учитывая нашу страховку…
– О, вы говорите о квантово-запутанных частицах в сосудах с взрывателями.
– Да. Ведь на момент отката во времени препараты, связанные с их сердцами, оба целы. Вот поврежденную дематерилизационную схему вы намеренно сохранили поврежденной, в отличие от... Просто это ведь значит… что пока мы храним эти препараты, оба они практически неуничтожимы.
– Верно. Но едва ли они скоро что-то заподозрят. А в худшем случае мы просто используем свою страховку. Если это и не гарантированно уничтожит их, то точно задержит, пока мы не пустим в ход что-то другое.
– Предельно понятно, лорд-президент!
...И на этом месте я наконец в ужасе просыпаюсь, разумеется, совершенно не собираясь гореть вечно. Нескольких раз вполне достаточно… И с облегчением обнаруживаю себя в гораздо более приятном месте, будь то в собственной постели или в кресле наблюдателя за видеокамерами. Обычно требуется некоторое время, чтобы прийти в себя и осознать, одно за другим, что я далеко не в ядре Галлифрея, что абсолютно цел и здоров... Доходит до смешного, что я каждый раз проверяю, на месте ли то, куда пришелся во сне выстрел призрачного Генерала. На месте, конечно. Да и почему бы стоило беспокоиться из-за совершенно неважного для размножающегося искусственным путем биологического вида, органа, при желании легко восстановимого? Но почему-то было смутно обидно и царапало сознание. Тем более что, выходит, мы оба придали этому какое-то значение – и Генерал, и я… Тьфу. Вот уж к черту, он ведь был лишь в моем собственном подсознании. Это только я из-за чего-то проводил странные атавистические параллели с древним символом бездумного эго, приводящего к катастрофе. Мой собственный намек и предупреждение. Видимо, стоило пересмотреть свою самоуверенность и предусмотрительность… Тем более что подсознание могло верно параноидально подсказывать, что мой замысел снова мог быть отчасти внушенным… Потом я вспоминаю, что это неважно на ближайшую тысячу лет, ведь я тут застрял на этом проклятом мондасианском корабле из-за сгоревшей от перегрузок дематериализационной схемы. Конечно, стоило завести запасную. В этот момент я обычно закрываю глаза и усиленно транслирую в пространство мысль самому себе, где бы я ни находился, в каких бы ни было временных потоках, непременно держать при себе запасную! И обязательно – вихревой браслет. Может быть, где-нибудь, когда-нибудь я до себя достучусь… Кто знает…
wtf-2019.diary.ru/p217175409.htm
Вместо заглушки прицеплена иллюстрация к серии от Мати_Ривер, прочее оформление оставлено с последней игры.
Название: Галлифрей должен быть захвачен
Автор: Бранд
Размер: миди, 5278 слов
Пейринг/Персонажи: Мастер, Рассилон, Генерал, Инженер, Помощник, прочие статисты
Категория: джен
Жанр: пропущенная сцена, AU, драма, легкие нотки нездорового юмора, частично POV
Рейтинг: R
Предупреждения: массовые убийства, вивисекция, множественные физические повреждения, насилие, выраженная социопатия персонажей
Краткое содержание: Мастер собирает многочисленную армию и вторгается на Галлифрей в конце вселенной, пользуясь послевоенной разрухой и общей расслабленностью. "Мой план сработал как часы".
Примечание: является логическим продолжением макси "Не буди спящего дракона", но может читаться совершенно самостоятельно.
«И армия моя — и камни и деревья и птицы в небесах»… *
Из кинофильма «Индиана Джонс и последний крестовый поход»
Из кинофильма «Индиана Джонс и последний крестовый поход»
Иногда мне снятся кошмары.
Мой план сработал как часы. В нужный момент, почти в самом конце времен, мои армии, созревшие из микроскопических зерен, посеянных в области горизонта сотен черных дыр, вышли из зон их притяжения – преображенными до неузнаваемости из представителей тех цивилизаций, которым они изначально принадлежали. (Были и сотни неудачных, невзошедших семян, но о них не к чему здесь говорить, это были статистические предусмотренные потери). В основном, это были киберлюди, не только с Мондаса, но и с массы других планет. Часть их была даже почти далеками, но лишь почти – лишь пущенными по тому же пути развития с некоторыми редакциями, которые я посчитал необходимым внести в самом начале их зарождения, а некоторые были далеками в прошлом, которых я хорошенько отредактировал множество поколений назад. Часть была почти токлафанами, но снова лишь почти. Ведь у меня были и «настоящие» – жители Утопии и вечного парадокса, то и дело возобновляемого. Бессмертное, постоянно возвращающееся к исходной точке и восстанавливающееся в ней воинство. Их можно было применить лишь в особых случаях, в условиях со слишком туго переплетенными и значимыми временными линиями, в которых они могли оставить заметный след и нанести значительный урон. Для того дела, которое я задумал, они отлично подходили.
У всех этих армий было одно предназначение, одна задача, выжженная в остатках их мозга и генетическом коде – вторжение на Галлифрей. Снова придется оговориться – были неудачи и среди «взошедших» семян, развившихся иначе, чем это планировалось – но это были неизбежные погрешности. С которыми непременно нужно будет разобраться, когда основная цель будет достигнута. Сейчас было не до них, их преследование и уничтожение отняло бы драгоценное время и лишило мой план необходимой внезапности. Достаточно того, что костяк сложился, был более чем многочисленным, целеустремленным и оказался собран в нужной точке континуума. В то самое время, когда Галлифрей оставался таким уязвимым после перенесенной, едва не уничтожившей его, Войны и после перенесения, со всеми сопутствовавшими, пусть уже миновавшими, природными катастрофами, во времени в самый его конец. Где, хоть Доктор едва ли признал бы это когда-нибудь прямо, нашей родной планете и предстояло издохнуть своей жалкой смертью. Если только я это не исправлю.
Был еще кое-кто, кто мог бы это исправить, но я не собирался предоставлять ему шанса, и, когда я видел его в последний раз, он находился не в лучшей форме, а власть его над цивилизацией, которую он когда-то создал, казалась весьма шаткой. Ведь его цивилизация еще не была, в массе своей, готова развоплотиться и начать существовать без времени и пространства, так что чрезмерно смелый замысел не сослужил ему доброй службы. Хотя все можно было списать на экстремальные военные меры и на то что «ну не развоплотил же!», хотя в этом и была вовсе не его заслуга.
Галлифрей в некотором роде не просто планета – это сложная система, требующая привязки если не к собственной двойной звезде, которую можно было заменить аналогичной, то к Оку Гармонии, как к необходимому элементу и существования и транспортации, и сопровождаемая некоторыми собственными планетами-колониями вроде Карна. Да, никто не обещал, что перенос будет простым, он им не был, и не будет потом, когда понадобится вернуть его если не на место, то куда-нибудь подальше от гибели вселенной как таковой по естественным причинам.
Стоило ли первым ударом уничтожить Карн? Или не обращать на него внимания, ведь при недееспоспособном Галлифрее он станет беспомощным? Я давно выбрал второе. Я убил кучу времени и сил на этот План. Теперь все зависело от точности и аккуратности исполнения его основной части.
Первый этап был самым простым – многочисленные подвластные мне дроны – ничего кроме чистого искусственного интеллекта и способности создавать мелкие червоточины, – бомбардировали планету тысячами болтающихся в пространстве бесполезным хламом астероидов, перегружая окружающий Галлифрей трансдукционный барьер – силовое поле, способное защитить его почти от всего на свете. Этот барьер и так был сильно не в порядке со времен Войны, которая для Галлифрея закончилась совсем недавно. По их счету, я вернулся всего спустя пару недель, как сбежал с планеты. Я хотел застать их именно такими, какими помнил – слепыми, одуревшими от счастья недавнего спасения, не желающими и думать о войнах. Захватить «тепленькими» и разнеженными, поверившими в то, что все кончилось. Хотя тот факт, что мое бегство уже сопровождалось катастрофой с некоторыми жертвами, чуточку портило эту безмятежность. Особенно обидно было, что катастрофу еще и подстроил не я. Но я дал им время чуточку успокоиться, прийти в себя и снова расслабиться.
Когда бомбардировка закончилась, остатки трансдукционного барьера лишь слабо потрескивали остаточными разрядами, прокатывающимися неотличимо от простых молний и отражаемых магнитосферой солнечных вспышек. Немало астероидов беспрепятственно рухнули на планету, изрыв ее поверхность кратерами, подняв цунами, впрочем, было бы куда серьезнее, если бы у нас еще оставались приличные океаны и моря… но вся жизнь Галлифрея давно стала почти условностью и иллюзией, держащейся на массе сложных механизмов, которые теперь пострадали, но которые и уберегли еще очень многое – какой-нибудь иной планете произошедшего хватило бы для полной гибели, но только не Галлифрею, который был лишь чуточку ошеломлен и потерял мощность своего щита.
Теперь настало время токлафанов и «далеков». Они роем устремились к пылающему оранжевым огнем шару, занявшемуся тут и там настоящим пламенем, а не одним лишь его цветовым подобием. Я намеревался сделать то же, что некогда сделал с Землей, но трижды – истребить тридцать процентов или около трети дееспособного населения, чтобы подавить возможность сопротивления и посеять панику. Для начала. Моим бойцам были даны четкие указания – как именно нужно убивать повелителей времени. Как нужно стрелять, сколько раз, с какими паузами, чтобы максимально снизить возможность регенерации.
«Далеки» тут играли почти маскарадную роль, рассчитанную на визуальное устрашение «по свежим следам». Токлафаны были ничуть не менее действенны и более маневренны. Уверен, они непременно поделятся своим названием со своими новыми игрушками и тоже наведут фурор, когда окажутся не менее эффективны, чем далеки! Конечно, в первую очередь пострадает мирное население, а не то, что чуть более привычно к обороне и сражениям, но пусть оно будет хотя бы деморализовано, его тоже ждет свое предназначение!.. Так же, как найдется еще применение всем живым и мертвым.
А для чего еще хороши конвертеры черных дыр? Особенно хороши они с конвертерами червоточин, способных пробивать обшивки ТАРДИС, как вторая ступень, выводящая из равновесия Око Гармонии внутри каждой временной капсулы и превращающая ее из звезды, вечно готовой к коллапсу, но не коллапсирующей, в настоящую черную дыру, за чем следует полное уничтожение, согласно всем протоколам безопасности не вырывающееся наружу, да и по многим техническим причинам – попросту происходящее в ином пространстве.
И чем хороша бывшая (а может и будущая!) президентская ТАРДИС – она была снабжена программой обнаружения любой активной ТАРДИС в секторе! Достаточно было автоматизировать обнаружение и уничтожение – и никто уже не мог вырваться и сбежать с атакуемой планеты. Чрезвычайно ценный трофей. Я десятилетиями исследовал ее на предмет скрытых ловушек и не доверял ей, но за столетия она еще не подводила меня всерьез, предоставляя вместе с тем немало исключительных возможностей.
***
– Лорд-президент! – голос Генерала невольно срывался в истерику. – Далеки снова нашли нас. И они эволюционировали – это совсем другие далеки!
– Или даже совсем не далеки! – пропыхтел лорд Инженер, ворвавшийся в зал, весь прокопченный и растрепанный, полы мантии, изорванные, прожженные и перемазанные машинным маслом, волочились за ним лоскутьями. – Далеки, которых удалось вывести из строя, разобрать и препарировать, как раз выглядят деградировавшими. Это просто демоверсии какие-то… фальшивки!
– Это только термины, – отрезал Генерал. – Эволюционировали, деградировали, главное, что они снова атакуют Галлифрей и намерены его уничтожить. Без предупреждения, без какого бы то ни было объявления войны! Откуда они взялись? Определенно откуда-то из другого времени.
– Возможно, – негромко и почти апатично откликнулся лорд-президент, сохранявший посреди творящегося ада кромешного немыслимое самообладание и хладнокровие.
– Возможно?!.. – Генерал со свистом втянул воздух, натолкнувшись на взгляд Рассилона и ощутив непонятно откуда взявшееся чувство растерянной вины. И вовсе не потому, что забылся, решив, что старик совсем сдал и не осознает происходящего.
– Вот что случается, если войны не заканчиваются по-настоящему. – Взгляд старика, похоже, на удивление смягчился и стал сочувствующим. Генерал потупился. Старый упырь не бесился и не выходил из себя, лишь философски пожал плечами. Может, он и не такая уж сволочь. Но ведь этот его план с развоплощением… – Но я не думаю, что дело в этом, – мягко продолжал Рассилон.
Генерал моргнул от непривычного тона и снова удивленно поднял взгляд.
Сочувствие, понимание, легкая грустная и вместе с тем ободряющая улыбка, будто Рассилон о чем-то догадывался и даже провидел какой-то выход. И раз он сказал, что дело не в этом – он намекал на то, что критических мер с развоплощением не планирует?
– Не… думаете, сэр?
– Я должен перепроверить некоторые коды. Техники на верфи получили инструкции и уже этим заняты. Хотя, конечно, он давно убрал все маячки… а может даже вовсе не пользуется угнанной ТАРДИС.
Генерал отвалил челюсть, с ужасом уставившись на Рассилона.
– Вы говорите о Докторе? Это невозможно!..
– Бросьте! – возмущенно отмахнулся Рассилон. – С какой стати я буду говорить о Докторе?! Я говорю о другом повелителе времени, известном самой дурной славой чудовищном преступнике, которого мы оставили в живых, вылечили, несмотря на все, что он натворил, а он вместо благодарности сбежал, взорвав полгоспиталя, воспользовавшись общей послевоенной халатностью. И он отлично понимал, что планета в разрухе и едва ли может оказать сейчас серьезное сопротивление, чем, конечно, и воспользовался. Да, мы можем вспомнить о Докторе, чтобы понять, что может натворить один-единственный повелитель времени! Однажды один такой нас спас. А другой теперь атакует, желая разгромить все, что еще способно ему противостоять, и захватить все, что осталось от нашей цивилизации!
– Все, что осталось… – Генерал шокированно моргнул от одних этих слов, хотя понимал, что они безжалостно верны.
– Фигурально выражаясь. Хотя уже не только! Достаточно взглянуть в окна и за силовые щиты.
– Невероятно, сэр…
– А кто еще мог знать, где мы теперь находимся?..
Генерал ведь вовсе не спорил, и не о том сказал «невероятно»…
Откуда-то донеслись звон битого стекла, выстрелы, крики и мерзкий, вызывающий отвратительные мурашки по спине, лязгающий смех. Вздрогнув, все с тревогой уставились на двери, но звуки, удаляясь, стихли. Это был лишь точечный прорыв. Капитолий пока еще держался.
– Токлафаны, – вдруг заявил Инженер в выжидающей тишине, торопясь, будто давно хотел это сказать, но не смел перебивать мысль лорда-президента или Генерала. – Эти твари называют себя токлафанами. Проклятые сферы с сушеными и одновременно живыми человеческими головами внутри. Я разбирал парочку подбитых. Они все еще были живы и продолжали омерзительно смеяться, пока им не вышибали мозги. Токлафаны – из нашего собственного фольклора!..
– А еще они что-нибудь говорили? – заинтересованно вопросил лорд-президент.
– Да, сэр. Они говорили «Мастер – наш друг».
– Вот вам! – Рассилон усмехнулся и развел руками.
***
После первой зачистки, или, вернее, легкой расчистки, уничтожившей или покалечившей до беспомощного состояния почти треть населения, к Галлифрею устремились огромные тяжелые корабли-платформы киберлюдей. Собственно, им самим не очень-то были нужны платформы, они совершенно самостоятельны в плане транспортировки, но платформы несли дополнительное оборудование для преобразования всех, кого они разыщут живыми или мертвыми. При возможной нехватке оборудования был предусмотрен и другой план – киберлюди могли сбрасывать в некоторых случаях старую «начинку», чтобы заменить ее новой, более приоритетной. Но это желательно было делать не сразу, чтобы наибольшее их количество оставалось в полностью боеспособном состоянии, на адаптацию же даже при полной подготовке требовалось некоторое время.
На своих экранах, переключаясь между бесчисленными камерами, я наблюдал за происходящим внизу. Киберлюди разбрасывали завалы, извлекая останки, обгорелые конечности и торсы, и еще вполне живых, а зачастую и невредимых галлифрейцев, и превращали всю захваченную поверхность в огромную операционную – сдирали с мертвецов и пленников кожу вместе с остатками одежды, вскрывали брюшные полости, вырывая более ненужные внутренности, высвобождали из плоти нервные ткани, чтобы приварить как следует к чувствительным датчикам. Процесс был долгий, сопровождаемый бесконечными воплями и визгом – некоторые пытались регенерировать, хотя в этом не было никакого смысла. Приглядываясь к гротескным картинам на месте стертой с лица Галлифрея Аркадии, полным брошенных на землю и абсурдно подергивающихся, должно быть, просто от сотрясающих поверхность толчков, коконов вывернутой наизнанку содранной кожи, выброшенных как ненужный пережиток клубков поблескивающих внутренностей, я задумывался, чувствую ли что-то от того, что они принадлежали представителям моего собственного биологического вида, моего народа? И должен ли что-то чувствовать? Кроме вполне естественного легкого рефлекторного отвращения. Может, даже атавистического страха, что то же могло бы случиться каким-то образом со мной, если бы… но это же было глупо и неважно. Хотя именно на этом строится сочувствие – только на страхе и иллюзии, что это могли бы быть мы сами. Сколько себя помнил, я преодолевал этот страх, парализующий, сковывающий, не позволивший бы сделать в этой жизни ни шага.
Не имеющий значения даже для них. Я вдруг обнаружил, что ободряюще улыбнулся, глядя, как киберлюди старательно потрошат очередное еще живое «тело». Его кожа лопается и дрожит, повисая лохмотьями, хлещет кровь, нелепыми весело брызжущими струйками и щедрым медленным потоком, вспугнутыми змеями вываливаются обычно набитые нечистотами, но наверняка уже давно опорожненные кишки, плюхаются на землю влажными мешками многочисленные органы. Оно еще не понимает, что это вовсе не конец – только новое начало. Освобождение. Оно перерождается – регенерирует в иную форму, отличную от привычной. Подконтрольную единому управлению – то есть мне. Подумаешь, всего лишь еще одна смерть! Кто из нас их не переживал (если кто-то и нет, что ж, всегда все случается в первый раз), помногу и в самых жутких видах? Плоть – всего лишь одежда, что может быть перекроена как угодно. И из этого – из грязи, крови и воплей просто рождается нечто новое. Новая небывалая ступень в развитии всей цивилизации. Мои действия продиктованы не одной лишь ненавистью. Ее заслужили в полной мере лишь некоторые… Впрочем… было что-то ненавистное во всем этом старом мире, который я теперь перекраивал по живому. Что-то мерзкое, мелочное, душащее и гниющее, как недостаточно хорошо набальзамированная мумия. Так что, признаю, была и ненависть, всегда. Но не теперь, когда вы становитесь моими детищами. Теперь вы начинали становиться достойными моей любви. Вот что я чувствовал на самом деле! Долгожданно и почти неожиданно, уже стараясь не надеяться. Но наконец получилось! И значит, все, что случалось когда либо, того стоило!..
***
– С высланными наперехват боевыми ТАРДИС постоянно что-то происходит! Что-то уничтожает их изнутри! Мы получили ряд сигналов бедствия и связь тут же прекращалась. Как это возможно?..
– Естественно! – рявкнул Рассилон, самую чуточку теряя самообладание. Бомбардировка и бесконечные десанты продолжались уже третий день, и третий день с небольшими промежутками длилось совещание Чрезвычайного Совета. – Мы в конце Вселенной! У кого угодно была возможность воспользоваться самой силой Времени, чтобы обрушить ее на нас. – Лорд-Президент уже третий день сохранял невероятное хладнокровие, но и он, пожалуй, начинал проявлять нервозность. Зафиксированные множественные червоточины предвещали очень удручающие перспективы. Атаки происходили чересчур интенсивно, хотя этого и следовало ожидать – иначе Галлифрей так просто не подмять, потеря инициативы дорого обойдется любому агрессору. Даже защита Цитадели падет рано или поздно, если этот проклятый Совет слишком уж затянется.
– Они не могут пересекать собственную временную линию, чтобы упредить атаку!..
– В такой близости от Галлифрея это всегда было чревато катастрофой…
– А уж после того, что натворил Доктор…
– Господа, опомнитесь, он спас нас всех!..
– Но не от этого! Еще немного детского лихачества с временными потоками, и планета треснет, расколется как орех!..
– Взорвется!..
– На куски развалится…
– Но что-то же мы можем сделать?!
– Господа, нам срочно нужны новые законы!..
Рассилон постучал по столу «латной» перчаткой.
– Дражайшие члены Чрезвычайного Совета! Я могу призвать вас к вниманию буквально на минуту?! Нам понадобится всего одна аномалия, которая избавит нас всех от творящегося ужаса с самого начала!
– С самого начала?..
– Всего одна аномалия?..
– Боги, нам конец!..
– Что же вам терять, если это, по-вашему, конец?
– Но, может быть, есть еще способ… – робко проблеял кто-то.
– Я не предлагаю вам развполощение! – терпеливо повторил лорд-президент. – Это же не Война Времени! Взгляните на так называемых «далеков» и прочую армию вторжения – они не владеют технологиями манипуляций временем сами по себе! Их направляет всего лишь один повелитель времени, каких на этой планете – миллиарды!
На какие-то мгновения все затихли и уставились на него с надеждой.
– Я ведь прав в оценках технической стороны, лорд Инженер?
– Абсолютно правы, лорд-президент, сэр!
– Значит, нам достаточно произвести лишь одно действие. Весьма сложное на Галлифрее, не спорю. Но оно восстановит все разрушенное. Вернет нам всех, кого мы потеряли в эти последние дни, всех погибших, зверски убитых, растерзанных. Может быть, я ошибаюсь, и не у каждого из нас за этими стенами остался кто-то, кто был нам дорог?
Отовсюду донеслись сдержанные судорожные вздохи. Может и не всем, но он многим угодил в самые глубины их сердец.
– К прискорбию, чтобы обратить время самого Галлифрея вспять, мне понадобятся чрезвычайные полномочия и беспрепятственный доступ к… не будем лишний раз заострять внимание на том, что мною же когда-то созданным, важнейшим артефактам, чего на данный момент нельзя сделать, пока Совет не проголосует единогласно.
– И также это будет означать, – медленно и тихо проговорил Генерал, – что результат голосования, сохраняемый этими самыми артефактами, и данная им практически абсолютная власть сохранится и при обращении времени вспять и устранении опасности. Мы все будем в ваших руках, несмотря на то, что даже не будем знать, что произошло.
– Если вы полагаете, что справитесь лучше – прошу вас. Я – лишь старик, которому уже не к чему стремиться, кроме желания спасти целую планету моих детей. Свое собственное творение, которому я не желаю никакого вреда.
Многие члены Совета потупились, признавая справедливость этих слов.
– Господа, – со вздохом сказал Генерал, давно признанный «глас разума» и «почти оппозиции». – Полагаю, мы должны начать голосование и уповать на лучшее. Лорд-президент, как далеко вы предполагаете обратить вспять время Галлифрея?
– Я могу сделать это двумя способами, – доброжелательно объяснил лорд-президент. – В зависимости от того, удастся ли нам все-таки сбить ТАРДИС преступника. Плюсы есть в обоих вариантах. Если его ТАРДИС удастся сбить и обезвредить, я обращу время лишь до безопасной точки перед атакой, проведя дополнительные манипуляции с самим преступником – его время также будет обращено, значительно сильнее, и будут внесены некоторые коррективы, изолирующие его для полной безопасности остального континуума, либо он будет уничтожен. – Пока он говорил, первые шары для голосования уже начали падать на дно ящика с глухим стуком.
– Мы могли бы стереть его из истории! – оживился кто-то.
– Стирание так не работает, – буркнул кто-то в ответ. – Его сотрем, а события останутся, только получат другую трактовку. Или, если не останутся, тоже еще вышибем из-под себя табуретку. По-моему, хороший план…
– И есть второй вариант, – продолжал лорд-президент. – Время будет обращено до точки перед катастрофой в госпитале, перед бегством преступника с Галлифрея, которого в таком случае не произойдет, и для этого мне понадобится капелька той власти, что вы мне сейчас предоставляете, чтобы воспрепятствовать произошедшему, не пускаясь в длительные объяснения и обсуждения, которые могут в те дни стать роковыми. Тогда мы понесем еще меньше жертв! Но с технической точки зрения такой вариант чуть более опасен, так как захватывает больший период и подбирается ближе к точке нашего здесь появления, что может более сказаться на общей стабильности системы. Обещаю, что скрупулезно прослежу за всеми возможными рисками и применю наиболее щадящий для всех нас и для всей планеты вариант.
Шары посыпались в ящик градом.
Генерал взглянул на заполненный ящик, который засветился золотистым светом и торжественно слегка поклонился.
– Да будет так. Аркадия сметена начисто, более половины населения планеты уничтожено или расчленено, разодрано заживо или замертво и обращено в киберлюдей, каждый из которых пополняет армию вторжения. Это противоестественно и ужасно. Нам и правда уже почти нечего терять. Мы не можем позволить себе даже тех потерь, что уже понесли.
– Принесите временной ларец, – распорядился лорд-президент, – в нем мы запечатаем наше сегодняшнее решение и образцы – срезы времени, дабы никто не усомнился, что мы поступили верно в этот день, когда обратили время вспять.
***
– Все сделано? – нервно спросил приплясывающий от возбуждения Помощник – белокурый юноша, кажущийся слишком хрупким для тяжелой мантии на его плечах, увенчанной обычной церемониальным убранством. – Они согласились? Вручили вам абсолютную власть над артефактами и полное доверие на все действия, которые вы намерены совершить, когда опасность уже минует? И о которой никто ничего не будет помнить?
– Верно.
– Поразительно, сэр! Настолько тонкий дальновидный мудрый расчет…
– Да-да. Наши собственные подготовленные инструменты, давайте их сюда. Для начала нам стоит обезвредить нашего «виновника торжества», чтобы замедлить происходящие разрушения. Он убил уже достаточно, чтобы никто не захотел оставлять все в таком состоянии как есть, даже если мы его остановим. Да и его армии будут еще продолжать действовать, так и не получив приказа к отступлению, по инерции.
– Да, лорд-президент, сэр! О боги, это так волнующе, так опасно подбирается к критической черте, точке невозврата…
– Наши козыри, Помощник!
Помощник откинул замочек и открыл стоящую на столе кабинета затейливую резную шкатулку с двумя флаконами на пунцовой бархатной подушке. Флаконы выглядели хрустальными, но на деле их искусно выточили из азбантия. Каждый из них был снабжен кнопкой, скрытой печатью – последние лорд-президент немедленно небрежно сорвал, обнажая активаторы внутренних взрывателей для содержимого квантово-запутанных образцов ткани и металла. Идеальные бомбы, которые невозможно обнаружить никаким способом.
Убедившись, какой из флаконов содержит частицы, квантово-запутанные с частицами дематериализационной схемы некогда президентской ТАРДИС, угнанной в ночь катастрофы в госпитале, Рассилон нажал на кнопку активатора. От внутреннего взрыва, распространившегося в скрытые измерения, которые были куда больше этого флакона, азбантиевые стенки покрылись изнутри сплошной черной копотью. Удовлетворенно кивнув, лорд-президент выждал несколько мгновений, прежде чем нажать на активатор другого флакона, также почерневшего изнутри.
***
Капитолий еще держался. Что ж, пусть. Те, что окопались в нем, успели пережить уже тысячу мысленных смертей, прежде чем смерть на самом деле до них доберется. Отлично. Так и нужно. И нет, я не пытался обратить в киберлюдей абсолютно всех. Это можно было бы назвать «антидецимацией», десятую часть я был намерен оставить как есть, в целости и сохранности, для продолжения рода, вида в его исходном виде и все прочее. Следовало же кем-то править, кроме практически полностью механизированных существ. Для тех, кто остался, возможно, наступит новый Золотой век. Но избранных должно быть не слишком много, чтобы они не могли оказать неразумного сопротивления своему же собственному благу. А вот те, кто был сейчас в Капитолии – их судьба была предрешена. Демократично слиться с девятью десятыми населения, и ни для кого я не собирался делать исключения. Особенно для одного из них… Звучит, наверное, забавно – «не делать исключения в особенности для одного». Но в данном случае именно это и будет лучшей местью.
Итак, я стягивал свои войска все ближе к Капитолию, его будто окружала «стена огня» у горизонта событий, когда внезапно моя ТАРДИС судорожно содрогнулась и замерла. Не понимая, что произошло, я услышал лишь мертвую тишину вместо ровного тона ее двигателей, пения протекающих сложных процессов. В следующий момент консольная колонна взорвалась и меня отшвырнуло к дальней стене. Проклятье, придется катапультироваться!.. Я предусматривал подобную неприятность, и не собирался терять победу из-за возможной неисправности. Мой вихревой браслет давно был настроен на координаты одной из множества вычисленных программой президентской временной капсулы свободных ТАРДИС, куда я мог бы переместиться в экстренном случае и продолжить наступление. Но я не успел нажать на старт – в одном из моих сердец что-то взорвалось, разорвав его в клочья, и я бессильно свалился у стены, захлебываясь собственной кровью. Откуда ее там столько?.. Теряя сознание, в панике от внезапной беспомощности, я чувствовал, как моя ТАРДИС камнем, с ревом разрезая атмосферу, падает на сожженную мной же планету.
Дальше сон становится слишком сумбурным и рваным, превращаясь в собственно то, что я зову кошмаром, ведь все предыдущее так не назвать – до того момента, пока что-то не взорвалось в сердце ТАРДИС, а затем и в моем собственном, всего в одном шаге от триумфа. Я очнулся, когда гвардейцы вытаскивали меня из-под обломков. Мои признаки жизни их, видимо, вдохновили или просто напугали, так что они принялись самозабвенно пинать меня куда придется, вымещая свой страх. Нет проблем, я снова отключился. Чтобы снова очнуться, пока меня проволакивали по окровавленным осклизшим улицам, пахнущим гарью и паленым человеческим жиром пополам с машинным маслом, а затем и по коридорам – далеко тащить не было нужды, я завис над Цитаделью в момент последней атаки. Это избавило меня и от встречи с моими собственными созданиями. Правда, в каждого из них была вшита программа не трогать никого с моими биоданными и слушаться приказов. Так что трудно сказать, что мне повезло. Кажется, обе руки были сломаны. Произошло ли это при крушении или позже? В целом – логично… Очень уж они боялись, что я что-нибудь еще вытворю и держу еще какой-то фокус в кармане. В какой-то момент мы оказались в Зале Совета, не Высшего, они называли его Чрезвычайным, он был смешанным, судя по тем, кого я мог тут видеть. И председательствовал здесь по-прежнему тот, кого я не собирался «выделять из толпы». Понимая, к чему идет дело, я, конечно, попытался сопротивляться, но гвардейцы, едва сдерживавшие собственную ярость, подтащили меня поближе и без всякой фантазии швырнули на колени именно перед ним, удерживая и не давая каким-то образом сменить позу. Более чем отвратительный поворот событий!
– Это ведь ты все подстроил!.. – попытался сказать я, но обнаружил, что не могу выдавить внятно и двух слов – горло было намертво забито сгустками крови и пыли, а легкие, пробитые обломками ребер, отказывались продавливать нужное количество воздуха.
Я понимал, что происходило, понял еще тогда, когда моя ТАРДИС падала камнем на Галлифрей. Этого он и добивался. Я видел артефакты на столе, торжественно разложенные регалии – древние инструменты управления временем. Он вернул себе свою власть, и я, как последний идиот, помог ему в этом, думая, что собираюсь отомстить именно ему, тогда как он лишь натравливал меня как пса на наш общий мир, который достанется теперь – ему, Рассилону. Пробудившейся древней твари, которую уже не загнать снова в ее гробницу. Он мог остановить меня в любое мгновение, но ему было нужно, чтобы пол-Галлифрея уже оказалось раскатано в фарш, чтобы все согласились на его условия, какими бы они ни были. Где-то еще гремели взрывы, но наверняка у него давно уже был план, как все это прекратить.
– Верно, – сказал Рассилон, будто отвечая на мои мысли. Да этот сукин сын наверняка их и слышал, ведь все мы телепаты, хотя иногда не желаем или не считаем нужным прислушиваться друг к другу. Или умеем закрывать свой разум, но не то чтобы сейчас я хорошо этим управлял. Я хотел бы сказать им всем, кто во всем этом виноват, но они не собирались слушать. Их разумы были заслонены страхом, ненавистью, отвращением с вялыми нотками почти детского жестокого удовлетворения. Самодовольства на ровном месте, при том, что весь их мир был охвачен огнем и лежал в руинах и они сами никогда ничего не могли бы с этим поделать. Они горели нетерпением со всем этим покончить и навсегда забыть. Ах да, конечно… – Я знал, кто за всем этим стоит. Ну что же, лорды и леди, теперь нам стоит перейти к делу и исцелить наш несчастный мир!
– Погодите-ка! – импульсивно воскликнул Генерал, поднимаясь и доставая стазер. С ума сойти! Он что, собирался меня убить? Как будто это имело какой-то смысл…
Я с удивлением, почти забавляясь, посмотрел на направленный мне в голову стазер и на дрожащие губы едва владеющего собой Генерала.
– Я хотел бы, – проговорил он не без труда справляясь с собственным коснеющим языком, – чтобы ты сам стал жертвой собственных тварей, но, раз у нас нет на это времени…
Он внезапно перевел руку вниз и… вот черт! Отстрелил мне член! Будто этот орган мог быть каким-то образом повинен в происходящем… Если вы никогда не переживали подобного, даже не пытайтесь себе это вообразить! Хотя не то чтобы это сильно изменило общий характер уже имеющихся ощущений или каких-то перспектив.
– Это было излишне… – великодушно заметил Рассилон. – Отправьте его в ядро планеты. Там он нам больше не помешает. А мы займемся делами. Эта прискорбная глава окончена.
При отсутствии каких бы то ни было возражений, гвардейцы потащили меня в угол к капсуле трансмата, бросили в нее, и через мгновение я оказался в темном и тесном каменном или железном гробу. На удивление холодном. Но только я успел об этом подумать, «гроб» стал стремительно разогреваться как печь; едва ощутив тепло, я уже горел – ядро привычных нам живых планет горячее поверхности солнц, даже ядро такой древней планеты как Галлифрей, хотя это уже не совсем заслуга природы. По счастью, это было быстро. Но это все еще не был способ убийства, лишь место ожидания, заключенное в цикл. Я снова очнулся в холодном «каменном гробу», и опять сгорел – слишком короткий цикл, чтобы успеть благополучно улетучиться из головы повелителя времени, так что я сознавал его снова и снова, в вечной суперпозиции феникса, всегда живой и почти одновременно тут же мертвый, до тех пор, пока кто-то это не прекратит – и точно не за чем-нибудь хорошим…
***
– Нужен ли он нам еще, лорд-президент? Если мы изолируем его на одной из собственных ранних баз возле подходящей черной дыры, он едва ли сможет выполнять какую-то полезную функцию.
– Просто будет под рукой на случай, если вдруг потребуется повторить. Вышло все же впечатляюще, как полагаете?
– В самом деле… И похоже, за эту его историю он даже не вспомнил о Докторе, а был ведь и план, что он продолжит его отвлекать…
– Думаю, для этого нам достаточно его другой версии. Заметьте, Доктор и так пока далеко и явно достаточно отвлечен. Может быть, даже благодаря ей.
– Вы все же собираетесь ее задействовать! Рад, что вам пришелся по душе этот эксперимент.
– Прекрасный эксперимент. Женщины все же, что бы там ни говорили, гораздо покладистей мужчин, вы не находите? И самоироничнее. Она называет себя Мисси – не Мистрис в полной форме, куда легкомысленнее, чем можно было бы ожидать от исходника. Она полагает, что всего лишь регенерировала в результате естественных причин и стараний врачей. Изначально была помещена в совсем другие условия. Прощенная, обласканная, почти поверившая в мои искренние извинения и заверения, что иначе было нельзя и что я страшно сожалею. С подаренным новым жизненным циклом. Со слегка или не совсем слегка подчищенной памятью, конечно. Ей незачем на нас набрасываться. А вот зачем ей набрасываться на Доктора – уже сугубо ее дело.
Помощник проказливо хихикнул.
– В этом свете особенно забавно выглядит то, что сделал Генерал... Да, что-то в токах ее мозга подсказывает некоторые изменения, совсем небольшие, но…
– В самом деле, – с удовольствием поддакнул Рассилон. – Это будет весьма забавно. Подозреваю, что этот персонаж сумеет все испортить даже при самых благих намерениях!
Они оба рассмеялись.
– Но я ее почти понимаю, сперва, как она полагает, она уже спасла Доктора, потом он спас всю планету вместе с ней. Мы были к ней добры, никаких негативных ассоциаций у нее не прибавилось. А там пусть портит что хочет, главное, чтобы она исполнила одно наше маленькое поручение – доставила нам исповедальный диск Героя всей планеты – ему ведь самое законное место на родине, как реликвии цивилизации!
– Совершенно верно, лорд-президент! Это практически святое.
– Действительно.
– А что будет, если они вдруг однажды встретятся – две этих версии?
– Крайне маловероятно, – отмахнулся Рассилон.
– Но если гипотетически?.. Сговорятся? Поймут, что произошло? Объединятся против нас? Аннигилируют?..
– Вполне возможно.
– Хотя окончательная аннигиляция маловероятна, учитывая нашу страховку…
– О, вы говорите о квантово-запутанных частицах в сосудах с взрывателями.
– Да. Ведь на момент отката во времени препараты, связанные с их сердцами, оба целы. Вот поврежденную дематерилизационную схему вы намеренно сохранили поврежденной, в отличие от... Просто это ведь значит… что пока мы храним эти препараты, оба они практически неуничтожимы.
– Верно. Но едва ли они скоро что-то заподозрят. А в худшем случае мы просто используем свою страховку. Если это и не гарантированно уничтожит их, то точно задержит, пока мы не пустим в ход что-то другое.
– Предельно понятно, лорд-президент!
***
...И на этом месте я наконец в ужасе просыпаюсь, разумеется, совершенно не собираясь гореть вечно. Нескольких раз вполне достаточно… И с облегчением обнаруживаю себя в гораздо более приятном месте, будь то в собственной постели или в кресле наблюдателя за видеокамерами. Обычно требуется некоторое время, чтобы прийти в себя и осознать, одно за другим, что я далеко не в ядре Галлифрея, что абсолютно цел и здоров... Доходит до смешного, что я каждый раз проверяю, на месте ли то, куда пришелся во сне выстрел призрачного Генерала. На месте, конечно. Да и почему бы стоило беспокоиться из-за совершенно неважного для размножающегося искусственным путем биологического вида, органа, при желании легко восстановимого? Но почему-то было смутно обидно и царапало сознание. Тем более что, выходит, мы оба придали этому какое-то значение – и Генерал, и я… Тьфу. Вот уж к черту, он ведь был лишь в моем собственном подсознании. Это только я из-за чего-то проводил странные атавистические параллели с древним символом бездумного эго, приводящего к катастрофе. Мой собственный намек и предупреждение. Видимо, стоило пересмотреть свою самоуверенность и предусмотрительность… Тем более что подсознание могло верно параноидально подсказывать, что мой замысел снова мог быть отчасти внушенным… Потом я вспоминаю, что это неважно на ближайшую тысячу лет, ведь я тут застрял на этом проклятом мондасианском корабле из-за сгоревшей от перегрузок дематериализационной схемы. Конечно, стоило завести запасную. В этот момент я обычно закрываю глаза и усиленно транслирую в пространство мысль самому себе, где бы я ни находился, в каких бы ни было временных потоках, непременно держать при себе запасную! И обязательно – вихревой браслет. Может быть, где-нибудь, когда-нибудь я до себя достучусь… Кто знает…
wtf-2019.diary.ru/p217175409.htm
@темы: Эвтаназийные горки, DW, The War Games, сказки
-
-
18.03.2019 в 17:39-
-
18.03.2019 в 17:46-
-
18.03.2019 в 17:48-
-
18.03.2019 в 18:24И мало ли что придумают интересное
-
-
18.03.2019 в 18:32-
-
18.03.2019 в 18:43