Денек сегодня какой-то действительно "ирландский".
Начался с трезвона и чужой судебной повестки, потом я поехал в Донской некрополь. Отцовский день рождения. Впервые был там один. Утром думал, что наверное, будет лить дождь. Но солнце весь день после полудня совершенно замечательное, и свежий ветер, чтобы не перегреваться. Принес розы, повыдергал лишнюю буйную растительность, вспоминая сакраментальное "всякая плоть - трава" (заросло, собственно, практически все кладбище, и видимо, достаточно быстро - повсюду вымахали джунгли, на всех соседних участках - сядешь на скамейку, тебя никто там и не увидит, да и людей никого не было, только зелень, солнце, ветер и птицы) сбросил горку в тележку, немного посидел, уходить не хотелось, хотя на три была назначена встреча, повспоминал. Когда-то мы с отцом вместе сидели на этой скамейке, смотрели на тот же камень - там же похоронены и другие родственники, начиная с прадеда, на те же стены и деревья над головой, в такие же солнечные и ветреные дни, говорили о разном, и смеялись. Мы как-то всегда смеялись, он очень философски относился к смерти, и история явно накладывала свой отпечаток. И этот приход, без всякой другой родни, без сочувствующих, был совершенно не тягостным. Да и все это солнце и дивный день - будто меня там ждали, и встретили весело, и удивительное чувство свободы - и такой свободы тоже. Неожиданно для себя зашел в монастырь и поставил свечку. Не то, чтобы я этого обычно не делаю, но что мне захочется это сделать, когда я один, был не уверен.
А потом я поехал встречаться с Al Bandy и еще одним хорошим человеком, и мы пошли в ирландский паб, где, в честь какого-то футбольного матча было еще полно англоязычных болельщиков, но места нам хватило всем. Поговорили о Клаузевице и вообще о военной истории, погуляли в Александровском саду, где видели воробьев-колибри - целой стайкой порхали над розами, и сосредоточенно вытаскивали клювами из лепестков что-то вкусное, и может, даже сладкое. Пожалел, что не взял с собой фотоаппарат. А потом, от метро, я еще раз хорошо прогулялся. Солнце светило, а ветер гнал сухие яркие листья. И было совсем не грустно.