История - хороший духовник.Всегда есть соблазн сказать, что это было не так, а то, не этак, было ли какое-то сражение победой или поражением? Кто именно повинен в тайных, а также в очень хорошо известных преступлениях, где преступников ловили даже с поличным, но где же доказательства? А вдруг все было не так? Ведь никогда невозможно восстановление всей картины на все 100 процентов, иначе, это было бы не воспоминание, и не восстановление, а та самая картина. Да еще, с какой точки зрения на эту картину смотреть? С той, или с этой? Тут мешает угол, зато под воздействием неких сил, с неба упала наковальня - тут отлично все видно, но ни на кого ничего не упало, они и не заметили. О том, кто и что думал, не видя его, мы можем судить только по косвенным признакам, по завялениям людей, о которых знаем не больше, чем о тех, о ком они рассказывают, с некоторой долей правдоподобности, достигнуть можно очень многого, мысля логически, восстанавливая динозавров " по когтям", судя по дереву по "плодам", по следам, которые еще задевают нас, оставшись до наших дней. Мы можем найти множество фактов и боле-менее восстановить ход событий, но как только начинаются размышления о тайных движениях души, мы тут же попадаем в область беллетристики. Собственно, за это мы так и любим беллетристику - чтобы быть живой и понятной, она обязана быть более или менее достоверной по-человечески. Вот только забредая в эту фантастическую область по восстановлению мира другого человека, вечно никак не попасть в рамки фактической достоверности - ведь то, что проявилось вовне, часто было совершено на публику, имело свою политическую направленность и роль, то, что мы видим и знаем, в любом случае, в большей своей степени игра - парадный костюм, даже если в нем видится очень мало парадного. А помножить политику каждого на чужие подковерные игры, на иллюзии и спецэффекты, получится и вовсе что-то несусветное.
Поэтому остается лишь бесстрастно взирать на факты, не делая никаких далеко идущих выводов вообще, и не испытывая к персонажам прошлого никаких эмоций, просто известно то-то, и то-то, а вот это известно условно, это вот - правдоподобно, это - допустимо, это - вероятно, это - невероятно, а вот это пусть полежит до вскрытия новых фактов, но со всей и полной определенностью все равно сказать будет сложно. Подоплеку всех ли собственных действий мы всегда точно знаем и понимаем? А еще и за один день можем сто раз передумать и поменять свое к чему-то отношение.
А эмоции, либо выводы моральные - негоже травить Моцартов, душить принцев в Тауэре, устраивать Варфоломеевские ночи, рубить головы женам, и т. д. - это только эмоции и выводы общеморальные - для себя, на будущее, как условное предположение, условная задачка и сто способов сложить замок из спичек, вот если будет так, то это - вот так. Но что именно было так, и кто и что в точности об этом думал - это уже либо тайна исповеди, либо чистая беллетристика.