№22

[1241]

Еще одна токлафанская сказка. "Интересный факт" - написано это было 14 февраля, в День святого Валентина. (На самом деле я отлично отношусь к этому празднику, но тем не менее).

Поцелуй токлафана
Автор: Бранд, бета: Мисс Жуть
драббл, 421 слово
Персонажи: токлафаны
Жанр: ужасы
*
Далеко не каждому токлафану повезло убить хотя бы одного человека. В конце концов, их было шесть миллиардов. Людей – тоже. А изъять из обращения следовало только десятую часть. Поэтому как бы ни были токлафаны воинственны и азартны, как ни изголодались по впечатлениям в окружавшей их великой пустоте, им приходилось сдерживаться. И каждому из тех, кому повезло, следовало щедро делиться с сородичами переживаемыми чувствами в общем телепатическом поле. Когда половина нужного количества людей была уничтожена – в считанные секунды, одним махом, так, что этого почти не успели почувствовать ни жертвы, ни охотники, токлафаны героическим усилием воли сдержали свой порыв, чтобы проявить немного больше изобретательности и утонченности, чтобы посмаковать оставшиеся секунды праздника, чтобы чуть больше испытать свои удивительные возможности, которым только на Земле пока что и было где развернуться. Одни принялись намеренно промахиваться, загоняя жертв по замысловатым выверенным траекториям, другие объединялись в группки, нацеливающиеся на одну и ту же жертву, проверяя, могут ли они выстрелить идеально одновременным залпом, так, чтобы оставалось непонятным, кому же принадлежит главная роль в этом залпе, или так же одновременно аккуратно разрезать на части, третьи затевали более непрямые игры. Одна из них называлась «Поцелуй токлафана». Несколько токлафанов влетали в комнату, окружали оказывающегося там человека, а затем прятали клинки и пушки, зависая в зловещей тишине, гипнотизирующей загнанную добычу. Затем один-единственный токлафан медленно подлетал ближе к человеку, не угрожая, будто осторожно протягивая руку, чтобы погладить дикое животное. Его огоньки успокаивающе мерцали на гладком корпусе, сервомоторы тихонько гудели. Если игра шла правильно, токлафану удавалось подлететь совсем близко, лицом к лицу, глаза в глаза, хоть люди и не видели их глаз и не могли постичь намерений. Токлафан едва-едва прикасался корпусом к самому человеческому носу, ощущал, как теплое дыхание оседает облачком на металле и после мгновенного этого замирания, которое казалось людям целой вечностью, внезапно выкидывал клинки, один из которых попадал человеку прямо в рот, а затем делал резкий изящный пируэт, перерубая связки и позвоночный столб под самым затылком, и голова жертвы падала на пол. Но не целиком голова – лишь с верхней челюстью, а нижняя оставалась на шее.
Токлафаны могли бы весьма смутно объяснить, почему они поступают именно так, и почему так важно, чтобы люди, оказавшиеся в этой их игре «никогда больше не могли сомкнуть челюсти». Они не хотели бы признаваться и себе, откуда брался этот атавистический страх, что «дикие люди могут их съесть». Но именно избавление от страха доставляло им целый взрыв умиротворяющих положительных эмоций. Их больше не съедят. Никогда. Они на вершине пищевой цепочки. Они – всепобедивший разум, свободный от всего плотского. Почти. Почти лишенные прошлого. Почти лишенные страха. Почти забывшие о вечном подстерегающем злом волке.