Сходил на почту с полным ощущением, что "у меня лапки", в смысле дрожат и как-то держат фиговенько. Когда ж я этот чертов вирус заборю? Хотя вот это могло быть и погодное.
Принес медовуху, буду лечиться ею

---

В поисках чего-то симпатичного, красивого и спокойного, залез в "Хроники Шаннары" (не книгу, книги когда-то пробовал, лет 20 назад, запомнил только, что это фанфик по Толкину). Вполне приятная сказка с красивым видеорядом.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Вот теперь я, кажется, начал видеть часть общей дайриковской проблемы. У меня это выражается в том, что в некоторых дневниках стала бесследно пропадать панель управления. Фон под ней есть, панели нет

---

Так их, этих монстров!

 Мисс Жуть 2017-10-18 в 19:52 написал(а):

Котиковский ответ всем пододеяльным монстрам из "Слушай"

Если это приглянется Обзорам

[L]Бранд[/L] <a href="http://1241.diary.ru/p213959780.htm">делится</a> гифкой, показывающей, как надо поступать с монстрами, особенно если они из серии "Слушай"

---

Июльские мобилкофоточки Пскова и Изборска.

еще 14

Страшное растение белладонна




А эта композиция (слева) у подъезда дома, где мы жили, называлась "трикотаж"
Вообще, там было целое царство котиков, в основом, черных - практически китлинги, так что мы называли эту местность Планетой гепардов

@темы: маневры

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Как-то не с первой секунды дошло, что это же просто другой каст Интрудерсов Или кроссовер с ними. Так вот какая Роза там на самом деле имелась в виду! )
А теперь у меня странное дежа-вю, что я это уже однажды раскапывал. Но все равно напрочь не помню, когда и как.

[L]Бранд[/L] <a href="http://1241.diary.ru/p213953265.htm">приносит</a> с ютуба клип-кроссовер ДК и сериала Intruders

---

макси

Название: Не буди спящего дракона
Автор:  Бранд
Бета:  Ярк
Размер: макси, 15 164 слова
Персонажи: Симм!Мастер, Рассилон, "Доктор" (ОМП), Лилиана (ОЖП)
Категория: джен
Жанр: драма, POV, даркфик
Рейтинг: R
Иллюстрация: коллаж "Пламя внутри" (на заглушке):  Мати_Ривер,  Бранд
Краткое содержание: Что именно скрывалось за невинной фразой в каноне "вылечили и вышвырнули". Таймлайн - после событий "Конца Времени" и "Дня Доктора".
Предупреждения:

буквально ничего хорошего

пытки, манипуляции с психикой, вивисекция, предательство, убийства, смерть персонажа

1. Рассилон
Первым, что я почувствовал, было то, что я все еще дышу. Размеренно, спокойно, и дыхание почему-то не причиняет боли. Было темно… наверное – темно, и тихо. Невероятно, ужасно тихо, будто я оглох. Лишь очень издали, едва слышно, пробивались привычные четыре удара. Почти как сон, как воспоминание. Но они определенно были, где-то очень далеко. Понимание пришло не сразу, с бесконечным удивлением, растерянностью и страхом – они исчезли! Барабаны, донимавшие меня тысячу лет, с которыми поначалу я научился жить, почти не обращая на них внимания, и каждым ударом едва не раскалывавшие голову в мои последние жизни, не дававшие забыть о себе ни на минуту, назойливые, «приближающиеся»… Я затаил дыхание в невольном ожидании, что вот-вот они обрушатся на мой мозг снова, со всей привычной яростью. Но ничего не происходило.

И тут я вспомнил. Галлифрей. Он буквально «достучался» до меня. И теперь проклятый сигнал, зацикленный, посланный через время, ввинтившийся в мою жизнь до самого детства, до первого взгляда во временной вихрь, бушующий в Неукротимом Разломе, выключен. Просто выключен. Поэтому я его больше не слышу. То же, что я все еще продолжаю слышать – всего лишь обычный стук моих сердец. Означающий, как и дыхание, что я все еще жив. «Мыслю – следовательно, существую» – тоже неплохой детектор. Но мы, повелители времени, знаем много способов существования и мышления, не совсем являющихся жизнью.

Итак, я все еще жив... О, вот это странно. Не то чтобы я совершенно не допускал подобной возможности, я всегда предпочитал держать про запас сразу несколько планов, и все-таки это было… любопытно. Существовало огромное количество факторов, в силу которых я должен был перестать дышать навсегда. Но я дышал. И чувствовал себя не так уж ужасно. Хотя это могло быть лишь следствием временной притупленности чувств после их потери. Мое тело, каким я ощущал его в последний раз до этого момента, напоминало готовый взорваться перегруженный реактор. Во мне что-то кипело, корежилось, сгорало и восстанавливалось как проклятый каким-то злым волшебником сказочный феникс. Оставляя внутри страшную пустоту, которую можно было ненадолго приглушить бесконечным поглощением всего, что имело пищевую ценность, даже если оно непосредственно перед этим еще ходило или бегало хоть на четырех, хоть на двух ногах и разговаривало, да даже если летало – потока сгорающей энергии хватало и на то, чтобы взлететь, подобно ракете, но птицы, особенно в городах, обычно куда мельче людей. Люди в городе – самая крупная и частая добыча, подворачивающаяся на каждом шагу, где угодно. Иногда можно, конечно, встретить и лошадь, и даже слона – но гораздо реже и далеко не в каждой подворотне. Обглодать какого-нибудь землянина заживо было минутным делом. К сожалению, хватало этого тоже ненадолго. А теперь… осторожно вздохнув поглубже, я с тревогой прислушался к собственному желудку. Ничего. Мертвая тишина. Мне не нужно было срочно восполнять запасы энергии. Наверное, это была хорошая новость, как и то, что я не чувствовал никакого внутреннего кипения и не слышал вечного барабанного боя. Может быть, прошло очень много времени, и я проснулся, восстановленный кем-то с какой-то целью, в новом теле? Может, Доктор?.. Какая дрянная мыслишка. Почему по какой-то старой детской памяти сознание все еще пытается рефлекторно надеяться на этого предателя? После всего, что происходило столько раз, на протяжении стольких веков. Впрочем, учитывая, как мы расстались… и если я каким-то чудом не угодил на Галлифрей… Я немного завис над этой мыслью. Нет, не может быть. Угодил. Еще прежде прояснившейся памяти пробудились другие чувства, не имеющие отношения к зрению или слуху. Гравитация, смутное, непередаваемое тем, кто подобным не обладает, ощущение вращения планеты. Не стану врать, что мог бы угадать любую планету по таким неясным признакам, но собственную родину – мог. Тем более что попадание на нее в те последние минуты, что я помнил, обладало чрезвычайно высоким процентом вероятности, раз я сам по своей воле прошел через закрывающийся портал, пытаясь зажарить заживо на месте того, кого считал виновным во всех своих бедах. Самого Рассилона, дьяволы бы его разодрали!..

Вот теперь вспыхнувшее во мне возбуждение всколыхнулось до самых отдаленных нервных окончаний, и я резко открыл глаза. По крайней мере, попытался. Видимо, я очень давно этого не делал. Вокруг было, похоже, и впрямь не так уж темно, если не держать веки плотно закрытыми. У меня получилось его убить? Кажется, он регенерировал?.. Или это был не он, а кто-то еще, кто под руку подвернулся?.. Если он регенерировал, час от часу не легче. А если даже нет, снова вернуть его, если он им зачем-то нужен – плевое дело. Как вернуть и меня. Отлично. Вспомнить бы, на что я там рассчитывал? На то, что все равно умираю окончательно и терять нечего? Или на переворот, революцию, если только вывести кого-то из строя хотя бы на время... На то, чтобы сорвать чьи-то планы ко всем далекам, даже если все, что от них оставалось – попытка убить Доктора. Если это было нужно Рассилону, он не должен был этого получить… Возможно, я переслушал «боевой марш» в собственных ушах, и он совсем меня допек. Не рассчитывал ли я еще и на то, что Галлифрей погибнет или, по крайней мере, застынет в петле времени, где все неизменно, где я мог бы зажаривать своего врага целую вечность?! Но этого не случилось. Похоже, и Галлифрей, и я были целы. На что теперь оставалось надеяться – так это на то, что и впрямь прошли поколения и старые счеты давно забыты или пересмотрены какими-нибудь очередными ревизионистами. Ну, или и впрямь на революцию и на то, что кто-то счел меня героем, чтобы вернуть к жизни, раз Галлифрей так и не погиб, и экстренные меры Рассилона, предполагающие бескомпромиссный переход в бестелесность, по какой-то причине не понадобились.

Да, было вовсе не темно, хотя разлитый по комнате свет стоило признать милосердно приглушенным, но поначалу и он резал глаза, и кроме сплошного сияющего пятна какое-то время ничего не удавалось разглядеть. Но растревоженные слезные железы сделали свое дело, поле зрения прочистилось, аккомодация соизволила со скрипом вспомнить, как она функционирует, бесконтрольно кружащиеся образы заняли свои законные места в успокаивающей неподвижности… и я убедился, что смотреть тут пока особо не на что. Голые невыразительные стены и потолок, чисто выбеленные, ухоженные. Больше похоже на больничную палату, чем на какое-то место помрачнее. Уже неплохо. Рядом столик, тумбочка, пара стульев, шкаф в углу… точно, палата. Ладно. А со мной что? Я с некоторой опаской перевел взгляд вниз. То, что я увидел, вполне соответствовало ощущениям: нормальная мягкая кровать, застеленная, только без одеяла – оно в комфортном микроклимате этой палаты явно и не требовалось, но я был в пижаме – винно-красной с золотой окантовочкой. Я невольно хихикнул: ну конечно, прайдонианские цвета! Или цвета факультета Гриффиндор, как вам будет угодно…

Затем я с любопытством поднял – это вышло неожиданно трудно – правую руку. Тыльная сторона кисти выглядела до нелепицы знакомой, ладонь тоже. Я помнил эти линии, эти папиллярные узоры – я что, все еще в том же самом теле?.. Я настолько оказался озадачен этим фактом и озабочен тем, как трудно было держать руку на весу, что упустил одну из очевидных причин последнего: на моем предплечье красовался какой-то странный тяжелый лубок. Поднять руку было сложнее, чем обычно, не только потому что я отвык это делать и мышцы немного атрофировались, но и из-за того, что на ней висел лишний груз, хотя не то чтобы большой. Только слегка осложнял движения, а не препятствовал им. Груз походил на кованую фигурную наручь какого-то доспеха. Из коричневато-желтого металла, более всего похожего на бронзу. С выпуклыми чеканными узорами – что-то похожее на декоративного змея или дракона, оплетающего поверхность, или на его половину при разрезе вдоль. С крупными шаровидными пупырышками, или яблоками, или планетами, или что они там символизировали… Повинуясь внезапному импульсу, я перевел взгляд на левую руку и увидел на ней такой же бронзовый фигурный «лубок». Что это за штуки? Что-то медицинское? Или какие-то ограничители – например, чтобы я не швырялся в кого попало зарядами, как получалось у меня совсем недавно? Раз тело было то же, это казалось весьма правдоподобным, и вполне невинной предосторожностью, особенно, если это и мне помогало сохранять и не расплескивать энергию бесконтрольно через край. Я ведь чувствовал себя на удивление здоровым, если не считать естественной заторможенности от долгого пребывания без сознания.

Пока я предавался этим настороженно-безмятежным мыслям, в «лубке» что-то изменилось. Узор шевельнулся. Вычеканенный змей задвигал своими кольцами, нетерпеливо меняя положение, а шаровидные планеты-заклепки вдруг перестроились, выпустив толстые штыри длиной в ладонь. Моя левая рука неожиданно тоже пришла в движение без всякой моей команды и взмыла навстречу правой, наручи накрепко соединились друг с другом выскочившими штырями, будто устремились друг к другу и замкнулись два мощных магнита.

– Оу… – пробормотал я ошарашенно, обнаружив что у меня еще почти совсем нет голоса. Происходившее явно не предвещало ничего хорошего.

Узор на левом «лубке» двигался так же, как узор на правом – я не только видел, но и физически ощущал вибрацию от этих передвижений. Половина «разрезанного вдоль» змея устремилась к другой его половине, чтобы соединиться где-то в центре возникшей композиции – штыри уже превратились в разросшуюся между ними почти ровную бронзовую пластину. Здесь две половинки дракона встретились, соединившись, и над пластиной взмыла, украшенная металлической гривой, голова твари, уставившейся с пламенной голодной злобой мне в глаза. Клацнув бронзовыми зубами перед моим носом, голова нырнула вниз, вглубь пластины, и устремилась вправо – вовсе не в «бронзовый лубок», а вглубь моей руки, прокладывая себе путь между разрываемых мышц и сухожилий, невидимые зубы алчно сомкнулись, с легкостью раздробляя кости. Сначала предплечье, затем локоть, плечо, костяные пластины на хребте зверя вспарывали изнутри кожу… Я свалился с кровати на пол, прежде чем мне пришло в голову дико заорать – в конце концов, для крика нужен воздух, а его-то из меня будто вышибло начисто первым же движением челюстей этой сволочи, или просто спазм перехватил горло, да и голосовые связки явно потеряли форму за время бездействия. Тварь методично пробиралась дальше: это довольно странно – ощущать, как крошатся твои шейные позвонки на чьих-то зубах и все еще не терять сознания и вообще оставаться в живых; я уже понял, что со мной происходит – частично синхронизированные измерения, тварь была настоящей, и все, что она творила, происходило на самом деле, но только в другом измерении, соединенном с нашим искусственной перемычкой. Где-то в этом механизме был скрытый рычаг: поверни в одну сторону, и синхронизация станет полной, от меня останутся лишь изжеванные кровавые ошметки на полу, поверни в другую и, хотя и напуганный и потрясенный, я останусь совершенно невредим. Внешне и физически. Но все зависит только от того, под чьим контролем находится этот рычаг. Который пока не думал поворачиваться ни в одну, ни в другую сторону. Хотя логично предположить, что, если бы меня хотели всего лишь убить, им ни к чему было бы меня восстанавливать, кроме того, тогда они не могли бы повторить этот трюк снова, а им бы наверняка захотелось... Тот, кто может такое устроить, редко разменивается на мелочи. Тварь благополучно добралась до моего мозга – засела в черепной коробке и, для разнообразия, выдохнула огонь, покатившийся по всем нервам как струи раскаленной, кипящей лавы.

Трудно судить о времени в таком состоянии, но в какой-то момент «рычаг повернулся» и все прекратилось. Я просто лежал на полу, задыхаясь и стараясь унять пытающиеся панически выпрыгнуть и дезертировать без оглядки сердца, а в палате находился кто-то еще. Двое, если судить по шарканью их ног, прежде чем я смог разобрать голоса.

– …этот сукин сын даже не регенерировал, – брюзжал кто-то старческим тембром. – Где в этой Вселенной справедливость?

– Простите, лорд Рассилон, – ответил второй, молодой голос, безмятежно и равнодушно. Он явно не извинялся, и едва ли от него этого ждали, они просто по-деловому обсуждали сложившуюся ситуацию, явно намеренно давая послушать это мне. – Вы же знаете, что он был не способен. Мы могли либо позволить ему умереть окончательно, что едва ли входило в наши интересы, либо стабилизировать его состояние до нормы в таком виде, как есть. По крайней мере, до суда. А общественность ждет этого события как всенародного праздника.

«Лорд Рассилон» – я невольно нервно сглотнул… надеюсь, что тихо, и новым усилием принудил свои сердца оставаться на месте. Нет, конечно, ничего неожиданного после такого вступления перед его появлением, но все же ничего приятного…

– Мы все равно могли бы его вернуть. Без лишнего шума и формальностей.

– Конечно, мой лорд. И все еще можем, если понадобится. После того, как Совет и общественность будут удовлетворены. Заинтересованных же оказалось слишком много. Если бы он просто умер, они сами могли бы потребовать вернуть его или сочиняли бы в его честь гимны, распевая даже в Паноптиконе. Вышло бы немного неловко.

– Когда-то нас не так заботили чужие требования, – вздохнул Рассилон. – Но иногда стоит кидать собакам кости, чтобы они радостнее бежали навстречу. И чем сочинять гимны, пусть уж познакомятся сами со своим «героем», прежде чем плюнуть на его могилу. Архивариусы с законниками с ног сбились, собирая все сведения о его преступлениях, впору открывать новый архив.

У Рассилона был другой голос. А вот он – регенерировал. И точно жаждал крови. И лучше было не вспоминать все легенды и сказки, что рассказывали о его изобретательности, когда мы были еще детьми. Ладно… представим, что в некотором смысле я уже умер – просто потому что собирался умереть. От этой мысли становилось немного легче. Даже удалось наконец перевести дух и, подняв голову, посмотреть на вошедших.

Рассилон выглядел… не очень хорошо и солидно. При других обстоятельствах это стало бы отличным поводом для злорадства. Если бы это же не являлось поводом для меланхолии, усугубляя все варианты моего возможного будущего. Он смотрел на меня пристально и очень многообещающе. Мы же все всё отлично понимали и умели предугадывать, по крайней мере, ближайшие очевидные события – высокоразвитые, как черт знает что, существа…

– А спасение твоей жизни не в счет? – поинтересовался я как бы между прочим и намеренно без должного уважения. Надо же, голосовые связки отлично натренировались за последний… ну, предположим, час, не будем мелочиться.

Во взгляде Рассилона ровным счетом ничего не изменилось. Он остался холодным и безразличным, как у ящерицы. Лысой сморщенной ящерицы, с проступающими старческими пятнами на дряблой коже. На его месте я сам был бы невероятно зол. Прошлое его воплощение выглядело куда эффектнее. Но я его уничтожил. И, пожалуй, все еще был этому рад. Слишком я его ненавидел. Он использовал всю мою жизнь без моего ведома, воздействовал на разум, столетия круша его, превратив всего лишь в один из своих инструментов. Но кое-кто не дал ему совершить всего желаемого. И, в частности, поэтому у него все еще оставалась хоть какая-то плоть. Пусть и покрытая старческими пятнами и морщинами.

Уже достаточно отдышавшись, я приподнялся и сел на полу, прислонившись к оказавшейся рядом тумбочке.

– Ты не выглядишь бестелесным. Что случилось? Передумал? Справились с далеками и без этого? Помогла немного «критика чистого разума»?

– Мы не выиграли, – неторопливо проговорил Рассилон, и от его сухого негромкого голоса по коже невольно побежали мурашки. – Мы загнаны в ловушку благодаря тебе и Доктору. Вы оба – саботировали и провалили Войну Времени.

– Провалили? – Я озадаченно нахмурился. – Что это значит? – И что вообще происходит с Галлифреем? Я не слышал рвущихся снарядов, не чувствовал, чтобы содрогалась твердь планеты. Напротив, на уровне инстинктов я ощущал ее благополучие и покой.

– Мы объясним, что это значит, – кивнул Рассилон с наигранным безразличием. – Хорошо объясним. Но сперва, я полагаю, – он непринужденно повернулся к своему спутнику, молодо выглядевшему прилизанному черноволосому длинноносому хлыщу в такой же прайдонианской красно-золотой мантии, как и он сам, лишь немного поскромнее. – Нам следует повторить. Вы отлично потрудились, его здоровью теперь явно ничто угрожает, так что с чистой совестью мы можем хоть немного наверстать упущенное.

– Нет, минутку!.. – но мои возражения, разумеется, никого не интересовали, разве что повеселили бы, так что я прикусил язык еще раньше, чем они лишили меня возможности возражать.

Прилизанный хлыщ гаденько тонко улыбнулся в наступившей тишине и направил на «бронзовую пластину», которая так и не разомкнулась снова надвое, активирующий цилиндр. Так что очень вскоре я почти забыл об этих двоих, чрезвычайно отвлеченный пожирающей и сжигающей меня изнутри заживо тварью. Когда она разорвала и прожевала все мои внутренности и разгрызла кости, чтобы полакомиться содержащимся в них мозгом, они, наконец, снова прервались. Возможно, я все еще был цел и невредим, но из глаз еще долго сыпались искры – жаль, что не было больше тех искр, которыми я мог выстрелить в ответ. Пижама промокла насквозь, и, внезапно ощутив это после того, как все закончилось, я невольно содрогнулся посреди и так колотившей меня крупной дрожи, решив на мгновение, что это не пот, а слюна и пищеварительный сок только что сожравшего меня хищника. Происходившее было слишком реальным.

– Так что… это значит?.. – выдавил я, как только смог производить членораздельные звуки, припомнив свой последний вопрос, на который не поучил ответа. Продолжаем светский разговор.

– Это значит, – проговорил Рассилон будто откуда-то издали, и я потряс головой, обнаружив, что его не очень-то хорошо слышно сквозь звон в ушах, – что величайшая цивилизация теперь в жалком положении, почти в изгнании из нормального пространства-времени, и только на этом условии продолжает существовать. Да, она еще цела, но она будто дерево, вырванное из земли с корнями, она выродилась и выцвела в одно мгновение, потеряла свою силу и душу. Лучше бы она погибла.

– Лучше бы?.. Пока она существует, можно изменить что угодно. – Уж кому, как не ему, это знать?

Воцарилась короткая пауза. Мне даже на какое-то мгновение показалось, что одобрительная.

– Возможно, – мягко, вкрадчиво, иронично сказал Рассилон. – Но, похоже, не в ближайших поколениях, уставших от войны, не желающих даже вспоминать, что они могут еще за что-то бороться. Не желающих вспоминать ни о гордости, ни о славе.

– Мы – повелители времени. Разве время имеет значение?

Наконец я мог снова ясно их видеть. Хлыщ сидел, вытянув длинные ноги, на стуле за столиком, по которому рассеянно катал ладонью свой ключ-цилиндр и, судя по выражению лица, скучающе поплевывал в потолок, а Рассилон, по-домашнему болтая ногами в расшитых мягких туфлях, устроился на кровати, уютно обхватив ее столбик, как дряхлый любимый дедушка, что-то нывший о минувших добрых временах и своих «не тех уже» костях. Идиллия-то какая…

– Да, если оно убивает, – ответил Рассилон как-то буднично. – В этом народе больше нет силы духа. Его уже не пробудить, он ничего не хочет, только жить. И кто это сделал?

Если бы мне и пришло в голову попытаться ответить, я бы не успел. Рассилон снова махнул хлыщу, и с того моментально слетела скука, когда он алчно сжал в пальцах свою «дирижерскую палочку». Как-то знакомо она жужжала… Странно, что это дошло до меня только сейчас – она жужжала в точности как звуковая отвертка!..

– Я бы предположил, что народ, – ответил я все же через некоторое время. Через довольно продолжительное время. Но мы же, в конце-то концов, повелители времени!

– Вам еще не надоело, что он постоянно нам отвечает? – с деланным удивлением полюбопытствовал Рассилон у хлыща.

– Как прикажете, мой лорд, – живо откликнулся тот. – Поставить голосовой ограничитель?

– Пожалуй, неплохо бы. Но только после того, как я кое-что уточню.

– Разумеется, мой лорд.

– Разве вы не хотели ответов? – удивился я, разумеется, имея в виду их обоих, а не проникнувшись внезапным уважением к «любимому дедушке».

Рассилон пожевал старческими губами.

– Хотел. Но еще тут становится порой слишком шумно. Этак я скоро устану.

От такого небрежного намека пробирал мороз, хотя я и так понимал, что быстро он никак не уймется.

– Но ты как будто не пытаешься меня задобрить, не просишь нас остановиться. Почему?

– А это поможет?

– Ни в коем случае.

– Вот и ответ.

Рассилон кивнул.

– Который говорит о том, что ты все еще не потерял разум от ужаса. И это очень-очень зря, мой мальчик.

Ярость, давно клокотавшая, сдерживаемая тем самым страхом, которого во мне, по его словам, было недостаточно, все же вырвалась наружу:

– Не смей говорить о моем разуме! Ты почти лишил меня его!.. Ты!..

Слова внезапно перешли в хрип, а затем исчез и он. Как ни силился я что-либо сказать, я не мог больше издать ни звука. Да, собственно, и вообще шевельнуться. На меня напало полное оцепенение. Сквозь бешеный рев крови в ушах, почти напомнивший всю ту жизнь, к которой я привык, пробилось легкое жужжание «отвертки». Нет, многофункционального активирующего цилиндра. У «бронзового» устройства был и такой режим.

Рассилон обманчиво мягко усмехнулся.

– Вот мне и любопытно: лишил недостаточно или напротив – чрезмерно, так что ты не чувствуешь опасности и не предвидишь последствий. Теперь тебе все равно, что с тобой будет?

«Мне не все равно, – подумал я. – Вот только как бы мне ни было не все равно, едва ли это что-то изменит».

– Как вы думаете, – снова обратился Рассилон к своему подручному, – если мы оставим устройство включенным на всю ночь, что с ним будет наутро и как это будет выглядеть?

– Ну… если оставить дополнительно включенным голосовой ограничитель и парализующую функцию, ничего особенного. Персонал ничего не заметит! Разве что решит, что была беспокойная ночь. С его состоянием рассудка и в его положении – ничего из ряда вон!

– Чудесно! Давайте так и сделаем!

Сказать, что я ощутил панику, было невозможно – я ощущал ее с самого начала. И самое неприятное крылось в том, что это было далеко не худшее из того, что они могли придумать. Это было ясно с кристальной отчетливостью. Они пока стремились заметать следы, вести себя «осторожно», хотя бы играли в это, и давали понять, что это лишь до поры до времени, когда они дорвутся до меня по-настоящему. Как они там говорили в самом начале – после суда?

– Ладно, включите ему снова звук, – благодушно разрешил Рассилон. После «замечательной идеи» его настроение видимо улучшилось.

Я шумно выдохнул и понял, что снова могу говорить. Но для разнообразия совсем не хотелось. Считайте, что я обиделся… А в самом деле, почему я не пытался подольститься, хотя бы попробовать обмануть, втереться в доверие, выторговать прощение?.. Разве хоть когда-то подобное меня останавливало? Но именно вся моя жизнь – вся жизнь, которая оказалась итогом чужих манипуляций, теперь восставала, подобно злобному бронзовому дракону, желающему броситься на врага и перемолоть в порошок все его кости. Вот только мы оба были замкнуты в своих клетках и никуда не могли уйти. Дракон обречен на вечный голод, вот почему он так жаден. Ведь стоит только перемениться положению рычага, и его желудок, и без того наполняемый и нет одновременно, так что он может продолжать свою трапезу бесконечно, снова зияюще пуст, сколько бы он ни кидался и ни поглощал добычу, отданную в его распоряжение.

– Ну что ж. Давайте-ка теперь договорим. Вот что касается текущего положения дел: Галлифрей перемещен на задворки континуума и какое-либо великое будущее едва ли имеет здесь перспективу. Да – пока что. Повернуть время вспять, создать новое его русло – никогда не поздно, если на то есть чья-то сильная воля. Или все же его уничтожить. Но мы были близки к тому, чтобы стать богами. В тот момент мы, как немногие, обладали знанием, как это сделать. По прошествии огромного пропущенного времени мы не можем быть столь уверены в своей исключительности. Мы не обладаем должной информацией об огромнейшем периоде и должным контролем над новым состоянием Вселенной. Прежде, чем приступать к каким-либо активным действиям, необходимо собрать неимоверное количество новых данных. Это само по себе потребует весьма немалого времени.

– И?.. – Не то чтобы я не помнил, что не хочу с ним разговаривать, но он выдержал бесящую паузу, явно ожидая этого поощрения.

– Мы в конце Вселенной! – рявкнул Рассилон, внезапно яростно наклонившись и буквально выплюнув эти слова мне в лицо, вместе с мелкими брызгами слюны – удивительно еще, что они не жгли как кислота. Горло что-то перехватило, и можно было даже не оглядываться на его прихвостня, чтобы понять, что тот явно не дремал и берег своего патрона, который так неосторожно ко мне приблизился, что рисковал каким-то ответным маневром. Хотя бы обменом соответствующих жидкостей. Впрочем, какая тут неосторожность? Все было предусмотрено, он был полностью защищен.

«Насколько в конце?» – переспросил я мысленно, просто приподняв брови.

– Разумеется, не в самом конце, – успокаиваясь и выпрямляясь, продолжил Рассилон, – в конце комфортной обитаемой зоны: атомы еще не разрываются и условия в ней почти обычны, но вот это – идет к концу. Хотя большинству народа, похоже, кажется, что если на его век хватит, то этого достаточно.

– Почему же вы не можете их переубедить? – спросил я, пользуясь тем, что невидимая удавка исчезла с горла.

Повисла зловещая, хоть и какая-то театральная пауза.

– Потому что кое-кто в самый ответственный момент лишил Галлифрей лидера, – ответил вдруг вовсе не Рассилон. – Смешал все планы, лишил величайшего Лорда-Президента в истории сознания и одной из его жизней. Привел в смятение разбежавшийся Совет, разнесший дурные вести, а тем же самым временем Доктор привел в действие свой план и переместил Галлифрей сюда. И что же думают обычные граждане? Что Доктор спас их! А благодаря пребывавшим в панике членам Совета, они узнали о «резервном плане» уничтожения Времени и нашего вознесения и полагают, что их спасли и от этого, сохранили им жизни!

– Вы хотите сказать, что они не правы?

– Да, правы, – спокойно подтвердил Рассилон. – По-своему, обывательски, конечно, правы. Совершенно! Но для того, кто мне помешал, это не важно. Посмевший подорвать мой авторитет не может остаться безнаказанным. Это закон сверх закона. В конце концов, именно я построил это общество. Создал! Возвел из ничтожества на трон правителей всего сущего. Однажды за свои грехи сполна ответит и Доктор. А пока – тот, кто ему помог.

– Я ему не помогал! – заявил я, вполне искренне возмутившись. – Понятия не имею, как он перенес Галлифрей и вообще впервые об этом слышу! У меня к тебе свои счеты, древняя ты чокнутая рептилия! Будь моя воля, эта планета горела бы вместе с тобой вечно!

На этот раз почему-то никто не помешал мне высказаться, просто «выключив звук».

Рассилон мечтательно улыбнулся, склонив голову набок, будто прислушивался к какой-то только ему ведомой музыке, и поднял руку – еще не поданный знак, но призыв его подручного к готовности, а меня, по-видимому, к тишине.

– Но все думают иначе. Что тот, кто помог герою целой планеты спасти весь их жалкий мирок, тоже несет на себе отпечаток чего-то героического, и значит, может рассчитывать на прощение старых преступлений. Это ты-то – презренный дезертир и цареубийца? Одни лишь эти преступления заслуживают казней, которые могли бы тянуться целую вечность. – А я-то наивно думал, что у нас лорды-президенты, а не цари… Рассилон тихонько усмехнулся, будто ясно прочитав эту мою мысль. – Мы дадим им этот суд, хорошо. Пусть они увидят тебя таким, каков ты есть. Деградировавшим жалким безумцем. У нас ведь есть время продолжить начатое и еще больше свести тебя с ума. Аккуратно, не оставляя следов. Даже сигнал, который ты считаешь первопричиной всему, больше ниоткуда не исходит. Улика убрана. А когда они потеряют к тебе всякий интерес, ты вернешься к нам, и никто не станет спрашивать, что произошло дальше.

«Но пока им все же придется быть аккуратными…» – я попробовал зацепиться за эту спасительную, хотя бы отчасти, мысль.

– Как ты смотришь на то, чтобы вдруг ощутить себя так, будто с тебя рывком содрали кожу? – вдруг заговорщицки поинтересовался Рассилон, будто спохватился. – Прошу вас, доктор!

«Доктор?!..» – одно это обращение взорвало мой мир мгновением раньше, чем все остальное.


2. «Доктор»

Голова раскалывалась, в ней неутомимо гвоздили раскаленные молотки, хотя ни одно из целенаправленно портящих мне жизнь устройств не было сейчас включено. Но приходилось лежать совершенно неподвижно, чтобы включение не произошло автоматически, как это случилось в первый раз, – причем в первый раз это произошло с пятиминутной задержкой, которой теперь в программе не было, – и это тоже ужасно выматывало.

Персонал, появляющийся днем, как будто «честно не понимал», что происходит, кроме того, что я почему-то плохо сплю. Но мало ли какие у меня психологические проблемы и отношения с совестью? Может, любой бы на моем месте плохо спал. Подтверждаю – любой, с самой здоровой психикой и с самой чистой совестью, какую только можно вообразить.

Впервые мы поговорили с «Доктором» с глазу на глаз на следующий день, ближе к полудню, когда я был уже достаточно вменяем, чтобы что-то воспринимать и чтобы поинтересоваться, не нравится ли ему больше имя Вивисектор.

– Ни в коем случае, – улыбнулся тот, продемонстрировав все свои блестящие зубы. – Даже не пытайтесь называть меня как-то иначе, чем Доктор, или случится вот это…

Не думал, что этот жужжащий звук можно ненавидеть еще сильнее… Но, разумеется, с каждым разом… Наверняка они настроили этот тон намеренно. Проклятие, никакого звука именно в этот момент не было, он всего лишь поднял цилиндр, увидел, как я непроизвольно съежился, и с довольной улыбкой опустил его.

– Похоже, для вас это не просто принципиально, – заключил я, выдохнув, едва меня перестало мутить от одного ожидания, что может случиться.

– Разумеется, не просто. Мне нравятся эти чудесные мозговые волны, которые я вижу на моем мониторе, – он помахал рукой с этим полезным инструментом на запястье, – когда вы слышите или произносите именно это слово, вернее имя: Доктор! Реакция такая насыщенная, что ее можно на хлеб намазывать.

– Вы пытаетесь еще больше настроить нас друг против друга, – констатировал я. – Очень любопытно, зачем? – Потому что раз это нужно им, нужно следовать в строго противоположном направлении.

Он пожал плечами, будто даже не представлял – зачем.

– Как я уже сказал – потрясающая реакция. Она мне нравится. Да и зачем настраивать вас друг против друга, если вы и так друг друга терпеть не можете?

Если, возможно, у нас не было на то достаточно объективных причин и прошлое следовало бы еще раз пристально пересмотреть в свете новых данных…

– И в этом есть особая пикантность: причинять вам страдания от имени самого ненавидимого вашего врага – разве это не делает их еще более сводящими с ума? – Он так солнечно улыбнулся, что я окончательно убедился, что в этой комнате находится сейчас больше одного сумасшедшего.

– Вы же понимаете, что мысленно я называю вас совсем иначе?

– Это только временно, – заверил он. – Серьезно! Даже не могу представить, как можно еще больше настроить вас против виновника того, что вы сейчас здесь? Ведь если бы он выбрал в тот злосчастный день и час, в кого выстрелить, если бы не его ложный притворный гуманизм, вас бы не одолел этот глупый минутный порыв не дать убить его самого, пожертвовав собой, а заодно уничтожить такой великий план!

– Какая чушь! Я сделал это не ради него! – Хотя что-то внутри меня приходило в смятение каждый раз, когда я задумывался об этом порыве. Насколько в нем сыграл роль старый поведенческий атавизм? Насколько я в тот момент позволил себе буквально впасть в детство? – Я не должен был дать вам ни единого шанса сделать то, что вы хотите. Не дать пошевелить и пальцем, если я могу это остановить! За то, что вы уже со мной сделали! Вздумали стать богами? Сюрприз – нет!

– А потом он спас всю планету, – продолжал он нараспев, не слушая. – Явно не задумываясь, что стало с тем, кто, несмотря на старую вражду, однажды спас ему жизнь ценой своей, а когда все были спасены, оказался живым в руках врагов. Он о вас даже не вспомнил. И теперь мы можем сделать с вами все, что угодно! Спасибо Доктору?

Что ж, возможно, единственной целью, что он преследовал, было усугубить мое чувство одиночества. Но самое мерзкое было в том, что это не было совсем неправдой. Я усмехнулся, хотя, кажется, всего лишь ему в пику:

– Что ж, даже это гораздо лучше, чем ничего, правда? Или вы не рады, что вас спасли вместе со всей планетой?

– Спасли? – он пожал плечами совершенно безразлично и пренебрежительно фыркнул. – Жизнь – это страдание, не правда ли?

– Говорят, ко всему привыкаешь, – заметил я, изо всех сил упрямо игнорируя цилиндр, который он, забавляясь, намекающе крутил в пальцах. Уж если когда-то я привык существовать даже в виде практически разложившегося трупа…

– Проверим! – весело пообещала эта сволочь, но просто ушла из палаты. На тот раз. Они пока предпочитали делать перерывы. «Соблюдали аккуратность».

Вот и теперь, казалось бы, ничего не происходило, кроме жуткой мигрени из-за постоянного напряжения и длительных периодов боли, которые мозг зачем-то пытался обработать и разложить по полочкам. Но какое-то время назад я заметил странные новые симптомы. Сначала это был кажущийся шепот со всех сторон, струящийся ручейками, заползающий змейками в уши: змейки метались в панике, пытаясь выбраться из черепной коробки, и не могли… Затем на периферии зрения я стал замечать, что что-то шевелится на стенах и на потолке. Постоянное движение, которое поначалу трудно было уловить, но так же трудно игнорировать – посмотришь прямо, все в порядке, но тут же начинает что-то шевелиться там, откуда только что отвел взгляд. Немного помогало закрыть глаза. Тогда оставался только шепот, усиливающийся, но не становящийся внятнее, смазанный гул из задушенных криков, зовов на помощь, воплей ужаса, надрывных рыданий. Омерзительно. Еще омерзительнее было то, что часть из них хихикала и явно что-то замышляла, некий пробивающийся второй фон за первым. Охотились ли эти вторые на первых? Правда, у меня возникли свои нехорошие догадки, на кого они охотились, а первые только мешали и раздражали своей паникой и беспорядочным мельтешением. Вспучивающиеся пятна на потолке – в какой-то момент их стало видно не только краем глаза. В толкающихся пузырях вдруг распахивались раззявленные рты, между головами тянулись, судорожно сжимаясь, кончики пальцев. Вообще-то, я не верил, что галлюцинирую по-настоящему, и подозревал, что это очередное внешнее воздействие. Возможно, новый режим уже известного аппарата, или влияние какого-то другого, расположенного поблизости, либо причина содержалась в каком-то лекарстве, которыми меня исправно пичкали каждый день, сетуя, что полное выздоровление что-то задерживается с тех пор, как я пришел в сознание. «Ах, наверное, они поторопились… не рассчитали…» Да уж, не иначе как. Потому и дорогой «Доктор», местное светило, звезда бывшего прежде военным госпиталя, совершавший множество раз самые невероятные вещи и спасший множество жизней, заходил каждый день проверить мое состояние. И каждую, будь он проклят, ночь, чтобы кое-что включить и перенастроить следящую медицинскую аппаратуру, чтобы не подавала никаких тревожных сигналов, а также каждое утро перед обходом персонала, чтобы выключить и все перенастроить, заметя следы, но оставив кое-какие предохранители, маскирующие автоматические запуски. Хотя даже поймай его кто-то за руку, кто бы усомнился в предельной правильности действий здешнего светила? Мне поневоле становилось интересно, на ком же он натренировался так издеваться за годы войны – не на далеках же? Ах да, мы что-то говорили обо всяких военных предателях в широком контексте. Хотя прочий персонал, опять же, продолжал прыгать среди цветочков с самыми идеалистическими устремлениями и пел гимны своему великому начальнику. Хорошо быть наивными идиотами. О предыдущих подобных случаях они явно ничего не знали. Что ж, могли и правда не знать – стирание личностей из истории с полным их забвением никогда никто не отменял. То есть, официально – отменяли, как страшный варварский пережиток прошлого. А неофициально – это же сперва надо вспомнить, что что-то было. А уж по законам военного времени действовало все, что только можно и нельзя. Но внезапно время стало мирным. И поэтому тут вдруг такая суетливая заботливая беготня и игры в правила, и внезапный всеобщий оптимизм. Стереть меня из истории то ли по каким-то причинам не могли, чтобы не обрушивать цепочку причин и следствий, то ли кто-то считал, что это будет слишком легко. Хорошо еще, что мы, повелители времени, долго не спим, и «ночи» здесь не такие длинные, какими они были бы у людей. Будь я здоров, я бы не спал по нескольку дней… исключая то, что я и сейчас почти никогда не спал, но формально считалось, что мне рекомендуется отдыхать круглые сутки вплоть до какого-то улучшения. Так что и самый гуманный суд в мире был отложен на неопределенное время. Хотя мне предсказывали, что худшее начнется после, я начал в этом сомневаться. Возможно, потом им будет все-таки сложнее меня достать, не запачкавшись. А Рассилон, похоже, теперь вовсю играл образ любящего дедушки любимого, созданного им, народа, чтобы никто не вспоминал о его чрезвычайных военных мерах, бывших на совести его предыдущего, немного перегнувшего палку – из лучших побуждений! – воплощения. И на виду – тоже радостно прыгал со всеми остальными среди цветочков. Вот это и правда было забавно представить!

Только даже из воображаемых цветочков тоже лезли какие-то лица и прочие неполные части тел. Скоро их станет очень трудно игнорировать.

Услышав, как открывается дверь, я открыл глаза. На какое-то время шевелящиеся повсюду, теснящиеся видения, метнулись в стороны, разбегаясь, как спугнутые тараканы. Появился «Доктор» – да, я действительно называл его теперь так, хоть и с отчетливыми непременными кавычками.

– Как у нас дела сегодня? – поинтересовался он весело.

– Лучше не бывает, – заверил я с сарказмом.

– Отлично, значит, самое время прогуляться! Вставайте и идите со мной.

– Что?.. – это было нечто совсем новенькое.

– Прикажете мне вас ждать? – в его веселом голосе ясно прозвучал металл. Он, не задерживаясь, повернулся к шкафу, открыл его, вытащил вполне приличную винно-красную с золотом мантию и бросил мне. – Одевайтесь, немного пройдемся.

– А, вы полагаете, это явно будет мне на пользу…

– Еще как будет, вот увидите.

– А с чего вы взяли, что у меня получится?

– С того, что вы не захотите провести остаток дня так же, как эту ночь, и так же, как следующую.

Вот же сволочь.

– Можно подумать, что я почувствую разницу, – хмыкнул я, но все-таки сел, отыскал под кроватью мягкие туфли и попробовал встать. Здорово шатнуло в сторону. Чтобы не врезаться невзначай головой в пол, я схватился за столбик кровати и медленно перевел дух.

«Доктор» нетерпеливо приплясывал в стороне, но не мешал мне приходить в себя.

– Что, не поможете? – спросил я ехидно.

– Я не такой идиот, чтобы подходить к вам слишком близко, – фыркнул он. – Справитесь. Значит, решились?

– Любопытство сгубило кошку.

Я еще ни разу не видел, что находится за дверью. Это действительно было интересно. Так же, как мне самому было интересно, насколько я способен передвигаться. Мало ли какой случай подвернется. Никогда ни в чем нельзя быть уверенным заранее. Даже в собственной смерти.

– Отлично, следуйте за мной, и прошу не отставать. И не приближаться ближе, чем на два шага. Если мне придется подхватить вас под руку, вам это дорого обойдется. А может, именно этого я и хочу? – прибавил он вкрадчиво.

Что значит: «может»? Конечно, хочет. Впрочем, пока я стоял, за что-то ухватившись, все казалось не таким уж безнадежным. Ноги плохо держали просто с непривычки. И привыкать было, пожалуй, самое время… Мантия показалась тяжелой и душащей, а кроме того… она что-то зашептала, и у нее оказались маленькие тонкие цепляющие пальчики, елозящие, скользящие, судорожно пытающиеся выбраться из глубины, колеблющиеся как личинки в гнилом мясе.

– Один момент! – окликнул я его, прытко подскочившего к двери, кажется, почти неосознанно рявкнул.

– Вздумаете меня задержать? – он холодно прищурился.

– Если вы выключите эту чертову штуку с галлюцинациями, мне будет проще вас не задерживать!

Если он откажет напрямую, я хотя бы буду знать, что это не всерьез происходит у меня в голове. Но он только озадаченно сдвинул брови:

– Какую еще «штуку с галлюцинациями»?

– Притворяетесь, что не знаете? Лезущие изо всех стен головы и руки – и не только из стен! Или что за средство в меня вкатили, чтобы я видел всю эту чушь?

– А… – на его губах заиграла широкая улыбка. – Так вы уже видите галлюцинации! Отлично!

– Чертов сукин сын!

Цилиндр поднялся в воздух.

– Назовите меня правильно.

– Скотина!

– Если мне придется оставить вас здесь, вам это не понравится.

– Мне и так ничего не нравится. Это была твоя идея, чтобы я с тобой куда-то пошел. Иди, или не делай вид, что тебе это надо! – прошипел я сквозь зубы.

Он немного подумал. Самому было отвратительно, что, пока я ждал «удара», я все время непроизвольно вздрагивал, но все и правда сглаживалось. Ко всему действительно привыкаешь. Если бы только еще не эти чертовы лезущие отовсюду руки и стучащие зубами головы. Наверное, к ним привыкну тоже, но не сразу.

Цилиндр опустился.

– Головы, говорите? – хмыкнул он будто бы в задумчивости. – А может, вы видите часть реальности? С небольшим сдвигом в измерениях, как ваш «дракон». Знаете, была такая древняя техника, что позволяла вплавлять живые существа в стены, превращать их в украшения, инструменты – они становились просто вещами. Но отчасти живыми и сохраняющими сознание. Неопределенно долгий срок. Эти вещи могут пережить нас как цивилизацию и продолжить влачить свое жалкое существование до самого конца Вселенной, а может, и гораздо дольше. Я слышал, вы видели конец вашего учителя – Борусы, ставшего подобной «вещью». Если это и ваше будущее, может, вы просто начинаете видеть и слышать себе подобных? Галлифрей стар, мы даже не догадываемся, сколько «не совсем мертвых» здесь похоронено и стало уже частью любого интерьера!

– «Истлевшим Цезарем от стужи заделывают дом снаружи. Пред кем весь мир лежал в пыли, торчит затычкою в щели…» – пробормотал я почти бессознательно. – Даже людям знакома эта концепция!

Он пожал плечами и распахнул дверь в коридор.

– Мне наплевать, что вы видите. Идите за мной.

Открытая дверь манила, несомненно, хоть еще и не была свободой. Но едва я оказался в коридоре, пол тоже запузырился, заколебался, и из него потянулись проклятые хватающие руки. Я застыл посередине, чуть не упал, каким-то хитрым маневром развернулся и оперся рукой о стену. Или в то, что казалось стеной – рука по локоть ушла в шевелящуюся корчащуюся массу, которая обхватила ее и поползла, шепча и причитая, к моему плечу.

– Вы идете? – услышал я оклик выходящего из терпения «Доктора», хотя, уверен, любое мое замешательство на самом деле вызывало у него одно удовольствие. Как обычно, от контакта моего внимания с кем-то по-настоящему живым, галлюцинация немного побледнела, выцвела, мне удалось отдернуть руку от стены и сделать еще несколько шагов вперед. Затем стена снова «позвала» меня, и я почти уткнулся носом в чьи-то дико мечущиеся языки и вращающиеся в орбитах выпученные глаза. Еще оклик, еще несколько шагов. И наконец «Доктор» вцепился железной хваткой мне в плечо, отдергивая от стены и подталкивая вперед.

– Спасибо… – вырвалось у меня абсолютно непроизвольно. Я бы и не подумал, что способен ляпнуть такую глупость.

– Ничего, потом расплатитесь, – ободрил он и потащил меня вперед, уже не отпуская. Несмотря на обещание, я продолжал чувствовать абсурдную благодарность к нему в эти минуты, потому что и шепот, и головы как-то съежились, скомкались, превратившись лишь в сопровождавший нас неясный фон.

Коридор показался бесконечным. А еще, когда я смог немного отдышаться и осмотреться, я увидел, что он совершенно глухой, с гладкими стенами, не нарушаемыми ни окнами, ни дверями. И завернутый немного винтом вдоль своей оси.

Наверняка и это было частью того, что он хотел показать – даже если выйти, выходить некуда.

– Вы каждый раз сюда так добираетесь?

– Разумеется, нет. Персонал пользуется своими средствами, чтобы добраться до изолятора. Это замкнутый коридор, если выйдете за дверь без сопровождения, то можете вечно блуждать тут по кругу. Простите, не вечно, конечно. Пока не умрете. Хотя, скорее всего, вас успеют найти и водворить на место. Главное, что вы никуда отсюда не денетесь.

Малоперспективный коридор для разведки. Верно.

– И далеко нам еще?

– Пока мне не надоест.

– Да вы…

– Издеваюсь? Разумеется. Для этого вас мне и отдали.

– Да…

Я остановился, подумав, что, чем бы это ни кончилось, следующим движением я попытаюсь разбить его череп о гладкую темную, поворачивающуюся неимоверно длинным винтом, стену. Разумеется, ничего подобного не произошло. Я окаменел как статуя. Даже перестал дышать – это и не требовалось. Я превратился примерно в то, о чем он говорил немного раньше – в вещь.

– Хотите, оставлю вас тут на денек-другой? Или вообще забуду? Перекодирую входы в коридор и… Собственно, вам не кажется, что я вывел вас сюда именно для этого? А себе подобных вы сейчас видите?

Ну и какого ответа он ждал?..

Конечно, никакого. Просто выждал немного, расхаживая вокруг и посмеиваясь.

– И самое смешное, – заявил он, – это сделал не я. Так запрограммирован коридор. Попробуйте проявить здесь агрессию – и не сможете уже проявить ее никогда. Впрочем, на ваше счастье, пока в моей власти это отключить.

Он сунул руку в карман и нажал что-то, не доставая и не показывая. Я со свистом втянул в легкие воздух. Это был даже не парализующий режим. Атомы мгновенно перестроились, превратив живую материю в неживую. Затем так же легко перестроились снова, оставив отвратительное чувство полной и бесповоротной уязвимости перед всем происходящим. Но это была только игра, которая шла уже давно, лишь вводились новые детали.

– Я никуда больше не пойду. Хочешь – оставь меня здесь.

– О-о, – он немного покачался с пятки на носок, – мне так нравится, когда вы теряете свою напускную насмешливую церемонность, когда со мной разговариваете. Так я вижу, что дистанция рушится, вы становитесь почти искренним в такие моменты, и я понимаю, что действительно вас задеваю. Это будто треск льда по весне! Или стен, из которых – что там у вас лезет?

Я промолчал, сдерживая дрожь бессильной ярости. Особенно меня задевало последнее – намеки на то, что галлюцинации не являлись прямым их непосредственным действием, а были следствием этих действий, становились моей новой природой, которая не исчезнет, когда и если они прекратят. Впрочем, почти всю мою сознательную жизнь все так относились и к «барабанам» – считали, что у них нет никаких объективных внешних причин, что все это «лишь в моей голове». Неспособность совладать с собственным разумом, дисциплинировать, поставить на место воображаемые страхи, раздувание левиафана из венерианской блохи и просто истерические детские фантазии для привлечения внимания, которые лучше держать при себе и не позориться.

– Впрочем, неважно. – Он махнул своим многофункциональным цилиндром, и в стене открылся сияющий до боли в глазах проем. – Входите.

Я немного еще постоял, с трудом справляясь с чувствами и нарастающим слепым упрямством, и, наконец, на негнущихся ногах вошел в светлую комнату, уставленную шкафами, стеклянными сосудами на столах, стеллажах и специальных подставках, в которых побулькивали разного вида и цвета физиологические растворы с какими-то то ли организмами, то ли частями организмов. Более всего это напоминало разноцветные комки плоти различного размера, но одинаково бесформенные, будто окатанные морской водой камни. Нечто округлое, покрытое блестящей тонкой кожицей, напоминающей ту, что нарастает на заживающем ожоге, пульсирующее или подрагивающее, с подсоединенными электродами или просто усиками, удерживающими их в каком-то оптимальном положении или ракурсе.

– Что это? – спросил я.

– Ваше будущее.

Он нарисовал мне уже несколько возможных будущих, так что я не торопился впечатляться и просто повторил вопрос:

– Что это?

– Преступники. Предатели. Наши казненные, – он мурлыкнул и пожал плечами. – Хотя, строго говоря, они еще живы. Когда у повелителя времени не остается регенераций, его можно поместить в чан с не очень крепкой кислотой, что будет его медленно разъедать. Как вы можете видеть по цветам жидкостей, мы экспериментируем с разными растворами. Есть способы поддерживать во всех этих сплавленных комках плоти не только жизнь, но и сознание. Очень долго, почти бесконечно. Раствор делается то более кислым, то почти нейтральным, позволяющим подживать старым ожогам.

Я оглядел слегка пульсирующий или содрогающийся розовый бесформенный комок, нанизанный на тонкие металлические держатели или электроды. Это было по-своему… интересно. Может, как-нибудь попробовать применить?

– В самом деле? Думаете, они могут даже видеть нас? Или хотя бы слышать?

Он усмехнулся, будто облизнулся – это было просто слышно, не обязательно было оглядываться.

– Такое предусмотрено. Время от времени обновляются внедряемые светочувствительные клетки, и разумеется, погруженные в жидкую среду, они чувствительны ко всякого рода колебаниям и вибрациям. Так что и слышат тоже.

– И их вы, конечно, тоже сюда приводили, до того, как превратить в это?

– Разумеется. Это входит в часть приговора. Вашего тоже.

– Моего? Заранее? Без всякого суда, который обещает стать национальным праздником? Вы это зовете приговором?

– По законам военного времени глава государства может выносить их единолично.

– Время уже не военное, – напомнил я, – если вы не заметили.

– Однако речь все еще идет о военных преступлениях. О чрезвычайных мерах для чрезвычайных обстоятельств.

– Ха! – сказал я, оторвавшись от внимательного созерцания бесформенного комка плоти и повернувшись к нему с улыбкой.

Он с некоторым замешательством бросил взгляд на ручной монитор, чтобы убедиться, что моя улыбка – не маска.

– Вы мне что, не верите? – похоже, он и правда был уязвлен. – Думаете, мы тут просто выращиваем стейки?

– Даже если нет, ни о какой высокой организации сознания больше не может быть и речи, так что вы тут просто развлекаетесь, выращивая экзотические цветы. У всех должно быть хобби. Они давно спятили и деградировали, даже если они что-то чувствуют и сознают, то не более, чем морские огурцы или губки в соленой океанской воде. Тех, кого вы преследовали, давно нет. Они от вас – сбежали! – заявил я, с удовольствием отметив, как он невольно передернулся. Ну, хоть что-то!

– Вы напрасно настроены так легкомысленно, – проворчал он сквозь зубы, явно оскорбленный. – Мы обновляем нервные ткани. Понемногу.

– Морским огурцам они тоже пригодятся, – одобрил я. – Они давно утратили разум, и им все равно. Или вы думаете, что мне будет не все равно, когда я окончательно спячу?

– Поверьте, вам будет не все равно!

Все зависит от степени окончательности.

– Тогда мне все равно уже сейчас! Потому что то, чем я буду, не будет мной, и мне нет до этого существа никакого дела. Что, среди ваших жертв еще не попадались настоящие злодеи? Вам в новинку мой эгоизм?

Он в бешенстве поднял цилиндр – но сегодня он еще ни разу не пустил его в ход против меня, и мне казалось, тому есть какие-то причины, хотя я гнал мысли о том, что они мне не понравятся, так как кое-что подозревал, и это мне действительно не нравилось, но пока я мог отодвинуть это подозрение на задний план, туда же, где теснились лезущие из стен лица и руки, которых я сейчас, по счастью, не видел, отвлеченный тем, что было вполне реальным.

– Можете храбриться сколько угодно, – сказал он спустя полторы секунды, вполне овладев собой. – Увиденное уже отпечаталось в вашем сознании, лорд Предатель…

– Меня зовут Мастер, – парировал я, ясно услышав, что последнее прозвучало как имя, которое он вздумал мне дать. До того я воспринимал его лишь как эпитет.

– Вот уж нет. Имя должно соответствовать сущности. Предатель. Кстати, любопытно, вы ведь и правда предавали абсолютно всех, с кем имели дело? Ренегат. Убийца. Вы более никто и всегда были никем. Жалким деградировавшим преступником, без всякой «высокой организации сознания» – оно в вас даже не сформировалось. Скажите спасибо, что я еще не зову вас морским огурцом. Пока что.

Каким-то образом это оказался удар под дых. Не ожидал, что так подействует всего лишь разворот моей собственной шутки. Намек на безумие, не будущее, а прошлое, целую испорченную навязчивым внедренным сигналом жизнь. Это так и будет на меня действовать? Стены сдвинулись и зашевелились. Пол под ногами – тоже.

– Сколько же надо потратить времени и лишних телодвижений, чтобы отомстить морскому огурцу? – спросил я все еще вполне трезво, игнорируя закишевшую в стенах жизнь.

– Сколько будет приказано, – был ответ. – Вся ваша жизнь, как и смерть, только игра для чужого удовольствия.

– Как и ваша, – сказал я почти бессознательно. – Или у вас есть какие-то иллюзии на этот счет?

– У меня пока нет никаких галлюцинаций! – заявил он насмешливо. – Ну что же, взгляните-ка на этот бак в углу, лорд Предатель.

Я повернул голову почти слепо, следуя за движением его руки, но понемногу смысл увиденного отрезвил, снова разогнал теснящиеся и шепчущие видения. Там стоял большой сосуд выше человеческого роста. Из такого же прозрачного стекла, как остальные. Без ничего, оттого сперва и не привлек внимания. Ждуще пустой. Передняя стенка-диафрагма была открыта.

– А теперь – войдите в него.

– Нет.

– Боюсь, я вынужден настаивать.

Через секунду раздался жужжащий звук. Дракон не проснулся, только тело само пришло в движение, будто марионетка. Отчаянно сопротивляясь, я медленно сделал шаг, за ним другой, третий, еще немного… и оказался среди прозрачных стенок. В моих мыслях царил хаос. Все, о чем он говорил прежде, до того, как мы вошли в этот кабинет, все, чем пугал раньше, было еще в силе? Или все это было «частью приговора»? Но какого? Того, о котором шла речь сейчас, или целью было лишь продолжать пугать меня до смерти? Вернее, до полного безумия. Диафрагма с шипением захлопнулась. Зашипело, клокоча, что-то еще в подсоединенных к потолку и полу трубках. Я резко развернулся, ощутив, что ничто больше не сковывает и не контролирует мои движения, и уставился на буквально истекающего удовольствием «Доктора»: он будто таял, плавился от счастья, в глазах горел огонь нездорового вожделения – омерзительнейший вид, на самом деле. Изо всех сил заставляя себя не паниковать, я оперся одной рукой о стенку – это вместо того, чтобы колотить в нее, пытаясь разбить, но я подозревал, что даже «бронзовый» садок для дракона на предплечье не позволит мне оставить на этом стекле и царапину. Я обнаружил, что дрожу, будто наэлектризованный, ноги подкашивались.

– Перестаньте, – проговорил я деланно спокойно, отразившийся от стенок голос зашептал, зарезонировал, забираясь под черепную коробку шелестящими змейками… – Я знаю, что еще слишком рано.

В трубках утробно заурчало, совсем вплотную у клапанов. Я чуть прикусил губу и постарался дышать ровнее, не поддаваясь страху. Клапаны со свистом открылись. В замкнутую капсулу начал поступать воздух. Облегчение показалось таким же сокрушительным, как страх. Но и для облегчения могло быть слишком рано.

– Вы не знаете ровным счетом ничего, не правда ли? – усмехнулся он. И он был прав. – Слишком рано или уже достаточно? Понятия не имеете, что и когда я намерен с вами сделать. Что и когда мне приказано сделать. В конце концов, и правда, сколько можно тратить времени на всего лишь одно ничтожество? Внезапность казни делает ее страшнее, хоть и иначе, чем ее ожидание.

– Чего вы ждете? Что я начну пинать эти проклятые стенки? Что буду умолять о пощаде?

– Для начала было бы неплохо, – он пожал плечами.

– Ох, да идите к черту! – Я позволил себе бессильно скатиться вниз и усесться на дно, прислонившись к стенке спиной. Я же едва стоял на ногах с самого начала. Если хочет всерьез меня напугать, пусть сперва дождется, когда я буду в форме, чтобы играть в эту игру.

– Вы что, собрались сознание потерять от страха? – осведомился он.

– Собрался вздремнуть, пока вы разродитесь, что намерены сделать. Разбудите, когда надумаете.

Через несколько секунд диафрагма с шипением распахнулась, я увидел над собой его голову с волосами, вставшими дыбом от злости, и таким выражением лица, будто ему хотелось схватить меня за ворот мантии, чтобы возмущенно выволочь наружу.

– Знаете что? – заметил я ему. – Скажу вам как садист садисту: лучше, когда жертва находится в состоянии выслушивать ваши бредни!

Он все-таки сделал это – действительно вцепился мне в воротник и яростно вытряхнул наружу, бросив на пол.

– Вставайте! – велел он. – Если, конечно, не хотите проваляться тут пару часов в компании вашего прожорливого друга.


Продолжение в комментариях

@темы: Эвтаназийные горки, Деанон 2017, The War Games, сказки

---

Слышу со стороны хомячьих клеток какой-то прямо зловещий грохот. Неужели, думаю, Мастер принялся за нехорошее и раздирание картонок пополам? Обычно за ним не водилось. А он там, оказывается, со зверской решимостью косточку грызет!

@темы: Хомяк Мастер

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

И в рамках позитива на ночь

 Мисс Жуть 2017-10-17 в 01:14 написал(а):

...и увел всех за собой!

---

Миди 2 левела+фанмикс

Название: Дальше – тишина
Автор:  Бранд
Бета:  Sexy Thing и немного  Мисс Жуть
Размер: миди, 4607 слов
Персонажи: Одиннадцатый Доктор, Дэнс!Мастер,

Спойлер

Теселекта
Жанр: драма, притча, пропущенная сцена, POV
Рейтинг: G
Краткое содержание: Доктор постоянно улавливает в вортексе странные помехи. В расшифровке они оказываются музыкой. Сигналами, указывающими на определенную точку в пространстве-времени. Действие происходит очень незадолго до того, как Доктор отправляется к озеру Силенцио.
Примечание: неканоничная версия Мастера. Несколько лет назад ходили слухи, что нового Мастера может сыграть Чарльз Дэнс. Версия была популярной, и автора она тоже увлекла. В частности, он вдохновлялся постером, помещенным на заглушку приложенного фанмикса.

Часть 1. Дудочник

Правило номер один: Доктор лжет. Так я говорю о самом себе. Кто не знает этот старый добрый «парадокс лжеца»? Если лжец в самом деле лжец, то он говорит правду, но если он говорит правду, то он не лжец. То есть, если я говорю это о себе, то я с вами предельно искренен. Или всё-таки нет?.. Ладно, не берите в голову. Или берите. Зачем-то же я всё это говорю, верно?

Все началось, если это можно назвать началом, с нескольких тихих неясных нот. С едва уловимого ритма, повторяющегося наигрыша, призрачного, почти воображаемого, ускользающего и возвращающегося, примешивающегося к гудению ротора, к улавливаемым сигналам извне, с обрывка мотива в белом шуме, в реве космической пыли и вое сверхновых, в стремительном потоке вортекса. Куда бы я ни направлялся, навигационные приборы выдавали эти странные повторяющиеся помехи. Как реквием, как плач баньши. Я уже знал, что случится на озере Силенцио, Эми была так неосторожна… Да полно, не стоит никого винить. Что случится – случится. Иногда. То, что случилось – случилось. Тоже иногда. В фиксированных точках, на которых держится Вселенная. Давно пора привыкнуть к тому, что все мы смертны. Все мои друзья – а сколько живут они? Среди них не так уж много повелителей времени или еще более долго живущих существ. Не каждый человек может превратиться в Джека Харкнесса, да и его смерть я уже видел. Впрочем, предпочитаю об этом не думать. Не люблю ничьих последних страниц. Словно их вовсе не должно быть ни в одной книге. Всегда должен оставаться простор для продолжения. Пусть через века, через жизни нескольких вселенных. Всегда должен оставаться вопрос. Должна оставаться загадка, которую еще только предстоит разгадать. Совсем не для того, чтобы закрыть тему – для того, чтобы открыть новые, за каждым горизонтом открывать новый…

А может быть, и правда, за каждым горизонтом скрывается – и открывается! – еще бесконечность новых. И это касается каждой жизни. В том числе и моей. По крайней мере, хотелось бы так думать.

Так что же это за сигнал, что я слышал снова и снова? Невольно вспоминая давнее пророчество, набившее оскомину и совершенно вымотавшее когда-то мои нервы: «Он постучит четыре раза». Бедняга Уилф. Зачем мне было это знать? Но когда мечешься туда-сюда во времени, иногда никак не можешь избежать обратной связи, рикошетов от того, что еще только случится, ведь континуум в чем-то такая цельная взаимосвязанная штука. И если это так… Однажды мне надоело просто замечать повсюду этот сигнал. По крайней мере, это был совсем не стук. Я запустил программу анализа и расшифровки. То, что я получил на выходе, и довольно скоро, оказалось… звуками кларнета! Льющимися отовсюду в вортексе. Простенькой мелодией, неторопливой и несмолкающей. Она была то еле слышна, то становилась громче, когда я будто то отдалялся, то приближался к источнику, блуждая во временном вихре. Значит, у мелодии был источник, оставалось лишь его вычислить, а затем… Стоило ли лететь на песню сирены, рискуя разбиться о скалы?.. Ха. Конечно, стоило. Раз я уже знал, где разобьюсь. И это должно случиться совсем не там, откуда доносится музыка. Озеро Силенцио окружала тишина. Я не летел в тишину, пока что. Я стремился на звуки музыки!..


Планета оказалась чуть больше Земли. Но относительно меньшей плотности. Ее гравитация была чуть ниже, ее атмосфера вызывала легкое головокружение, быстро проходящее. Ее преобладающий цвет был синий. Синие моря и океаны, серебристо-серые пустыни, сверкающие алмазами под солнцем полярные шапки и солончаки, и бесконечные синие леса, шумящие под голубыми небесами. Следов цивилизации, исследовав планету еще с орбиты, я не обнаружил. Помимо интересной сети полянок на краю негустого леса на самом малом из четырех континентов. Мои координаты подсказали, где искать, иначе я мог бы ничего не заметить. Опушка леса переходила в гряды дюн, за которыми расстилалось море. И в этих дюнах пряталось что-то похожее на паутину полузасыпанных простых грунтовых дорог, выглядевших то ли совсем заброшенными, то ли всего лишь прихотью природы, заставившей некогда земных ученых увидеть каналы на Марсе… Впрочем, с марсианскими каналами совсем отдельная история. Но люди решили, что их никогда не было, и так вполне могло бы быть на самом деле. А что до полянок – они были ровными, небольшими, и соединенными едва заметными перемычками. По всей видимости, это тоже были дороги. Возможно, всего лишь тропы. Но именно на это место указывали звуки кларнета. И при последующем приближении этого участка на сканере я вдруг увидел прячущуюся под синими ветвями деревьев… маленькую виллу. Кто-то выстроил себе здесь дом, загородную усадьбу в абсолютно заброшенном, диком мире. Кто-то, кто мог себе это позволить. Возможно кто-то, кто мог позволить себе владеть целой планетой? Или некто, потерпевший здесь крушение? Отчего-то я мгновенно отмел последнюю мысль, хотя чем бы еще могли быть эти звуки кларнета, как, к примеру, не сигналом бедствия? За свою долгую жизнь я слышал массу сигналов бедствия, они не походили на мелодию, сыгранную на кларнете. По крайней мере, именно на этот мотив. Но, теоретически, могли же походить? Могли. Но я все равно испытывал странную уверенность, что – нет! Ничего подобного здесь не происходило. Если хотите, назовите это интуицией, или предвидением будущего. Или, лишенным всякой мистики, ощущением временных линий, каким обладают все повелители времени. Это ощущение всколыхнуло во мне тревогу, буквально паранойю. Но я продолжал помнить об озере. До которого я доберусь, ведь это – фиксированная точка. Значит, какую бы тревогу во мне сейчас не вызывало то, что я видел, это едва ли могло стать серьезной проблемой… Вот только не надо, эй!.. Не думал же я, что так славно знать об этом проклятом озере, и что оно может сохранить меня от всех непредвиденных ситуаций, пока я не доберусь до него, будто бычок на бойню! Эх…

Я сердито ввел координаты, дернул за рычаг и материализовался прямо во дворе «виллы». Решительно открыл дверь, и впервые оценил то самое легкое головокружение и дезориентацию, которые вызывал здешний воздух с ароматами неведомых цветов, трав и смол. Воздух буквально сшибал с ног. В первое мгновение. Но уже во второе… просто ощущалось, насколько он невероятно чист, свеж и прозрачен. И он был безвреден, анализаторы не обнаружили ничего предосудительного. Потрясение от первого вдоха было лишь сродни вкусу мятного леденца. Затем, по крайней мере наша, дыхательная система легко адаптировалась. Возможно, у землян атмосфера вызвала бы больше проблем, но и то не при длительном здесь пребывании. Вокруг было тихо, если не считать шелеста ветра, отдаленного шума прибоя и трелей местных птиц. «Вилла» представляла собой скорее небольшой деревенский домик – не считая отсутствия поблизости какой-либо деревни. Низкая ограда из деревянных колышков с несколькими калитками. Собственно, дом, покрытый свежей штукатуркой и выбеленный, всего в один этаж, не считая чердака под коньком крыши. Никакого полезного огорода – несколько клумб с цветами и пара грядок с чем-то неизвестным, только пробивающимся из земли. Посреди двора стоял небольшой круглый столик с изящно выгнутыми ножками, слегка облупленный в винтажном стиле, и пара плетеных кресел-шезлонгов. Посреди стола красовалась стеклянная пепельница с пеплом внутри и остывшим огрызком сигары. Я осторожно подкрался к пепельнице и присмотрелся внимательнее. Сигара была неизвестной мне марки. На паре ближайших фруктовых деревьев безмятежно покачивался веревочный гамак.

Из дома никто не появлялся. То ли мое появление прошло незамеченным, то ли хозяин дома отсутствовал. Отправился, к примеру, в лес. За сигарами… гм, да, ну или за чем-нибудь еще.
Я подошел к домику и осмотрел его: обошел по кругу, заглянул в неприкрытые ставнями окна – внутри стояла обычная мебель: вычурные, немного потрепанные шкафы, кровати с высокими столбиками, стулья, потертые коврики. Все, неуловимо пробуждающее доверие и одновременно разжигающее еще большую тревогу своей неуместной обычностью и безмятежностью. Откуда здесь могли исходить звуки кларнета? О, в кларнете я не сомневаюсь – в такой обстановке могла оказаться куча кларнетов припрятанных по шкафам и валяющихся на чердаке. Но что здесь могло передавать эти звуки в вортекс?

Не видя по-прежнему «ни одной живой души» – обычно мы говорим так о более-менее подобных себе существах, так как мошек и порхающих над клумбами бабочек я повидал тут уже немало – я поднялся на крыльцо и попробовал открыть дверь. Она поддалась, но не совсем: я тут же обнаружил, что она не заперта, но закрыта снаружи на хлипкий накинутый на металлическую петельку крючок. Защита разве что от ветра и мелких зверьков.

Видимо, я слишком увлекся, оглядывая дом и крючок на двери – не успел я ее распахнуть и заглянуть в прохладные глубины, как снаружи донесся чей-то оклик:

– Я могу быть вам чем-то полезен?

Подскочив над крыльцом на целый фут, я обернулся в прыжке: возле одной из калиток стоял человек, высокий и сухощавый, в соломенной шляпе, в белой рубашке и темном клетчатом костюме-тройке – пиджак был небрежно перекинут через плечо, как и довольно длинный сачок для насекомых. В руках он держал стеклянную банку-морилку, в которой еще трепыхались бабочки.

Может ли он быть чем-то полезен? Какой благодушный вопрос для того, кто не ожидал бы гостей на пустынной планете!

Я сошел с крыльца на дорожку, сунув руки в карманы брюк и буравя незнакомца подозрительным взглядом:

– Может быть, это я могу быть вам чем-то полезен, мистер… простите не знаю вашего имени!

– Знаете, – спокойно обронил незнакомец, откидывая щеколду и открывая калитку. – Отлично знаете.

Будто не обращая на меня внимания, он подошел к столику, поставил на него морилку, сбросил пиджак в одно из плетеных кресел и пристроил рядом сачок. Потом наконец обернулся и посмотрел на меня, приподняв рыжеватые седеющие брови над чертовски холодными глазами, напоминающими то ли здешнее море в пасмурный день, то ли бледно-серые пустыни.

– Ну же, Доктор, разве ты не узнаешь старого друга? – Его губы сложились в ироничную усмешку.

Я сделал еще несколько шагов ему навстречу, сойдя с песчаной дорожки, неверяще присматриваясь. Похоже, оба сердца засбоили.

– Ты?! – выдохнул я

– Безусловно! – откликнулся он. – Но знаешь ли, «ты» бывают разные. Может быть, назовешь, наконец, мое имя?

– Да ни за что! – возмутился я. – Назови сам, если это действительно ты! А то, знаешь ли, и правда «ты» бывают разные!

– Ладно, – вздохнул он покладисто. – Не хочешь, не называй, мне-то что?

Из кармана пиджака он извлек свернутую трубочкой газету и развернул ее, садясь в свободное кресло-шезлонг. Во втором остался валяться пиджак. На столе в банке продолжали метаться бабочки.

Во мне внезапно вскипела ярость:

– А ну-ка, прекрати это немедленно!.. Прекрати притворяться, что сам меня сюда не звал и не заманивал!

Он с любопытством глянул на меня поверх газеты.

– А то что?

– А то я… я… я выпущу твоих бабочек! – Он кинул взгляд на морилку с некоторым беспокойством. – Да-да! Собственно говоря, я их выпущу в любом случае!

Я схватил банку и отступил от стола, торопясь ее открыть. Крышка была плотной и поддалась не сразу – пальцы, как назло, скользили. Но поддалась прежде, чем он успел меня остановить. Впрочем, он даже не попытался встать из шезлонга, только подался вперед, глядя на меня с недовольством и какой-то тревогой. Бабочки выпорхнули из банки и устремились к клумбам. На всякий случай я понюхал морилку – она ничем не пахла, отравляющего вещества в ней еще не было, разве что насекомые понемногу бы задохнулись в ней сами.

– Знал, что ты не удержишься! – усмехнулся хозяин дома и снова демонстративно уткнулся взглядом в газету.

– Как ты выбрался с Галлифрея?! – почти выкрикнул я, отшвырнув пустую морилку в кусты.

Он чуть опустил газету и закатил глаза, будто обдумывал, что ответить.

– Это сложный философский и космологический вопрос. И вообще, как любит говорить твоя подружка: «спойлеры!»

– Как? Ты? Смеешь? Так? Говорить?!..

– Все боги галлифрейские! – он хохотнул. – Как же ты был горяч в молодости! Так вот, имей в виду, я не собираюсь вредить ни тебе, ни твоей подружке. Да, я о ней знаю, и это все. То, о чем ты спрашиваешь, случилось давно. Слишком давно для меня. Наши временные линии в данный момент не совпадают весьма и весьма сильно. Так что кое-чего я не могу тебе рассказать вовсе не из-за злого умысла.

Некоторое время я смотрел на него озадаченно. А может, я ошибался?.. Может, я говорил вовсе не с тем, о ком я думал?..

– Дракс? – спросил я наугад. Мой собеседник ощутимо вздрогнул, выпучил глаза и аж поперхнулся.

– Ох, нет! Как все далеко зашло-то!.. Не угадал! Продолжай!..

– Мм… – А этот крокодильский взгляд, кому он мог принадлежать? И впрямь, точно не Драксу. Разве что моему дорогому братцу, о котором я предпочел бы не вспоминать. – Браксиэтель?..

Он картинно прикрыл глаза ладонью и тихо всхлипнул.

– Корсар? – спросил я, отчаявшись.

Его плечи задрожали от сдерживаемого смеха.

– Нет, это невозможно! Даже не думал, что получится так весело! Да нет же, я тот, о ком ты подумал с самого начала!

– Этого не может быть! – упорствовал я. Ну хорошо, а что, если я ошибся в другом. Что, если, спрашивая, как он выбрался с Галлифрея, я говорил об одной ситуации, а он – совсем о другой? Что, если это одна из его более ранних версий, чудом встретившаяся мне в этой Вселенной? И Эми!.. Перезапущенная Вселенная! Может, мы оба вызывали его к жизни в этой новой версии Вселенной после нового Большого Взрыва?..

Я рассеянно столкнул его пиджак на траву, вызвав у него новый легкий вздох, и уселся во второй шезлонг. Вообще-то, я не то чтобы нарочно швырялся вещами, просто не особо думал о них в этот момент, и в конце концов, кто его просил занимать два кресла сразу? Сам виноват.

– Ты уверен, что в данный момент старше меня, а не наоборот?

– Абсолютно уверен.

– Это абсолютно ни о чем не говорит!

– В последний раз, если только не происходило ничего, о чем я не знаю, ты видел меня в доме Нейсмита, а кое-кто, не будем поминать всуе, пытался уничтожить время как таковое. Сдается мне, мы вместе ему помешали.

Наконец хоть что-то впрямую. Я вздохнул глубже.

– Да. И ты оказался на Галлифрее. Как тебе удалось оттуда выбраться?.. – Тут в голове у меня вспыхнула страшная мысль. – А Галлифрей?! Он тоже выбрался из ловушки?!..

– Ну, таких далеко идущих выводов я бы не делал… – пробормотал он уклончиво. – Да успокойся же ты! – прибавил он громче, видя, что я готов запаниковать. – Ничего твоей дражайшей Вселенной в данный момент ни от меня, ни от Галлифрея не угрожает.

– Но Галлифрей…

– Не беспокойся о нем. Я же не беспокоюсь.

– Ну, знаешь ли…

– О нем, как говорится, или хорошо, или ничего, если ты не против…

– А, вот как… – Я еще немного подумал: так как же он выбрался? Сместился в континууме, но свалился где-то по дороге и так и не оказался запертым во временном пузыре? Шансов на это было немного, но во Вселенной нет ничего невозможного. Только очень маловероятное. А с очень малыми вероятностями Мастеру иметь дело было не привыкать. Останься хоть ничтожная щелка, и он в нее проскочит. Ну вот. «Мастеру». Хотя бы мысленно я его так уже называл, без отторжения. Понемногу успокаивался.

– Все равно не понимаю, с какой стати мне тебе верить! И зачем ты меня заманил на эту несчастную планету?!

Мастер пожал плечами, наконец сложил газету и бросил ее на столик.

– Просто так. Чтобы попрощаться.

Я открыл рот, затем закрыл. Ну вот, здравствуйте – «попрощаться»!

– Тебе не надоела эта старая песня?!

– А тебе? – Он полез куда-то во внутренний карман жилета, и я, сам не помню как, выхватил звуковую отвертку, готовясь отразить нападение. – Я же сказал: тебе здесь ничто не угрожает.

– Что это?

Я уставился на небольшой, но увесистый диск.

– То, что ты думаешь, Доктор. Мой исповедальный диск. Я передаю его тебе.

– Гм…

– Что-то не так? Какому еще другу я мог бы его доверить?

– Э…

– Ты прав – никакому. Но может, наконец, мы выпьем чаю? – Слишком поздно я заметил, что у него в руке зажата какая-то плоская черная коробочка, и он что-то быстро на ней нажал. Одно из окон домика распахнулось настежь, и из него вылетел поднос. Серьезно. Просто летающий поднос, на котором стоял серебряный чайник, фарфоровые чашки, какие-то пирожные и… когда это чудо подлетело ближе, и я увидел, что оно размахивает маленькими механическими ручками, я разглядел на нем еще кое-что…

– Рыбные палочки и заварной крем, – сказал, веселясь, Мастер. – Я же не ошибся, что ты их любишь?


Часть 2. Крысиный народец

Когда мы допили чай, я окончательно потерял чувство реальности. Солнце понемногу катилось к закату, день здесь был недолгим, планета обращалась вокруг своей оси довольно быстро. На небе проступили силуэты двух лун, будто серебристые рожки. Мастер извлек новую сигару из серебряного портсигара, и какое-то время пускал к небу затейливо вьющиеся струйки дыма.

– Все же не понимаю. Ты действительно отправил в вортекс мелодию, сыгранную на кларнете?

– Да. Почему бы и нет. Подумал, что ты наверняка рано или поздно заинтересуешься. А когда бы ни заинтересовался, отыщешь нужные координаты не только в пространстве, но и во времени.

– Во времени. Сколько же его прошло для тебя с нашей последней встречи?

– Много. Больше одной жизни. Больше нескольких. Эта – моя последняя.

Я невольно ощутил, как по загривку пробежал холодок. Но может быть, просто ветер становился по-вечернему прохладным.

– Это странно. Не думал, что тебе когда-нибудь понадобится исповедальный диск. – А кстати, что касается меня. Он ведь и мне бы скоро пригодился?.. – Не думал, что ты когда-нибудь решишь, что настало время обрести покой. Примириться хоть с чем-нибудь.

Разве что это снова было какой-то ловушкой, как та урна с прахом, которую я когда-то забрал со Скаро.

– Для этого должно было утечь очень много воды, – согласился он. – Но однажды, иногда, это случается.

– А что, гм… с прахом? – поинтересовался я. – Хочешь, чтобы я и его куда-нибудь забрал?

– О, нет, – он тихо небрежно рассмеялся. – О прахе будет кому позаботиться.

– Даже так? – я удивленно приподнял брови.

Он кивнул и огляделся.

– Сгущаются сумерки. Пожалуй, я могу тебя познакомить с теми, кому собираюсь доверить свой бренный прах.

– Но ты не мог бы доверить им диск?

– Нет. Его хотелось бы доверить тому, кто понимает, что это. А прах – к праху. В нем и они прекрасно знают толк.

– Ты меня заинтриговываешь.

– Есть немного, – улыбнулся он. Я так и не понял – холодно или грустно.

– А что касается ТАРДИС? Она будет твоей гробницей?..

– ТАРДИС? – переспросил он, подняв брови. – Какая ТАРДИС?

И я вдруг почувствовал себя нелепо. Последней ТАРДИС во Вселенной была моя. Если он так и не попал на Галлифрей, то у него вполне могло не быть никакой ТАРДИС, есть множество других способов путешествовать во времени и пространстве. Хотя бы вихревые браслеты или машины времени далеков. Любые другие машины времени.

– Ну, или какая-то другая машина времени. Ты же не попал сюда по мановению волшебной палочки, не пек эти пирожные, не шил этот костюм и не сделал эту газету из пальмовых листьев, я совершенно в этом уверен. И этот исповедальный диск, для него нужны особые технологии.

– Это неважно, – обронил он.

– Как это – неважно?

– Неважно в контексте ткани Вселенной. Я говорил, что не могу всего рассказать.

– Но возможно, о твоей ТАРДИС, или любой другой машине времени, придется позаботиться…

– Нет, не придется.

– Может быть, этот дом?

– Ни в коем случае. Это просто дом.

– Летающий поднос…

– Это просто летающий поднос.

– Хорошо, я понимаю, что ты можешь спрятать ее где угодно в лесу.

– Уверяю тебя, я не прячу ее в лесу! Имеет значение только то, что ты видишь.

– Исповедальный диск?

– Ну и я сам пока что. А теперь, если ты не против познакомиться с моими друзьями и узнать, почему я выбрал в качестве сигнала музыку на кларнете, я схожу за ним в дом.

– Ты не хочешь, чтобы я заходил в твой дом?

– О, пожалуйста, заходи, сколько хочешь! Но это всего лишь дом.

– Как скажешь.

Он уже был на крыльце, когда мне взбрело в голову спросить:

– А почему ты вообще считаешь, что скоро умрешь?

Он остановился на пару мгновений.

– Узнаешь утром, – сказал он и скрылся в доме. Всего на минуту, чтобы выйти с черным бархатным футляром в руках.

– Это кларнет? – спросил я.

– Он самый. И это весьма важная вещь на этой планете. Скоро узнаешь, почему. Пойдем-ка, прогуляемся.

– Прогуляемся? Сейчас? В лес?

– Именно.

– Да никаких проблем!

Мы направились по похрустывающей под ногами песчаной дорожке к калитке и углубились в густую тень под шелестящими синей листвой ветвями. Шли мы не так уж долго, но и не то чтобы полянка, на которой мы оказались в итоге, была слишком близко к «вилле». Мы прошли к ней по одной из троп-перемычек, что я видел еще на сканере. Полянка была довольно утоптанная, по краям я заметил какие-то странные темные штуки на деревьях, похожие на небольшие платформы из ветвей, и гнезда на них. Свисали и будто импровизированные лесенки из лиан, но совсем маленькие, маленькие даже для детей.

Мастер сел на поваленное дерево на краю поляны, и я сел рядом с ним. Щелкнул замочек, открылся футляр, и в свете нескольких лун заблестели, заискрились металлические детали инструмента. По краям поляны пробежал шорох, похожий на шум ветра. Зашуршали опавшие листья. Мастер поднял кларнет и извлек из него несколько первых нот. Шум прекратился, на мгновение повисла мертвая тишина. Затем снова заиграла музыка, странная, негромкая, печальная, завораживающая… Ах вот оно что! Именно так!

Из тьмы проступили огоньки. Множество маленьких огоньков. Зашуршали маленькие лапки, на поляну высыпало множество крысоподобных существ – острые носы с серебрящимися вибриссами, продолговатые тела, короткие лапы с пальчиками, длинные хвосты. Они не просто сбежались – они заняли какой-то загадочный порядок, составили узор по всей поляне, выстроились в ряды и принялись танцевать. Они кружились, затейливо изгибали тонкие хвосты, поднимались на задние лапки и качали верхними частями туловища, склонялись головами друг к другу, касались передними лапками лапок друг друга. Они действительно танцевали! Молча, под звуки кларнета. Огромное сообщество загипнотизированных музыкой крыс!

Кажется, я тоже был загипнотизирован – их танцем. И не спешил останавливать Мастера, хотя что-то в глубине моего мозга кричало, что все это неправильно, что надо немедленно это прекратить, что это издевательство над личностями… кого бы там ни было. Но были и другие части моего мозга, которые говорили мне, что я слишком спешу. Что я привык останавливать то, что приносит вред, но это не значит, что то, что я вижу сейчас, обязательно приносит вред. Что это может быть чем-то иным. Поэтому я просто сидел в смятенных чувствах и смотрел на крыс, танцующих чинно и красиво в блеске лун, в глубине синего леса, где на всей планете не было еще разумной жизни. Но возможно, именно в эти минуты я видел ее рождение. Видел их отстоящие пальчики, видел платформы на деревьях и маленькие плетеные лесенки – и понимал, что сплел их вовсе не Мастер. Это сделали они, крысы, для которых он играл этой ночью. Он играл им несколько часов, а затем убрал инструмент обратно в футляр.

Крысы не аплодировали. Они замерли, нацелив на нас свои острые носики и блестящие глазки, и причудливо помахивали поднятыми вверх хвостами. Затем Мастер негромко присвистнул несколько раз, крысы развернулись и побежали с полянки по своим делам.

– Ты играешь на кларнете для крыс?! – воскликнул я наконец.

– Почему бы нет. Общаешься же ты с людьми, – пожал плечами Мастер.

– Но зачем? – Я подозревал, что сам отлично знаю ответ. Он, видимо, тоже знал, что я знаю – судя по тому, с каким видом он улыбнулся.

– Определенные музыкальные построения заставляют вырастать их мозг. Очень быстро. Они развиваются, быстро учатся, передают свои знания другим своим сородичам, и их мозг тоже изменяется. Я играл им несколько их поколений подряд. Они стремительно эволюционируют. Только посмотри, какие лесенки они научились мастерить!

– Ты изменяешь их историю?

– Разве только чуть-чуть. Если мы существуем, значит ли это, что развитие Вселенной остановилось, и разве мы сами – не всего лишь малая ее часть? Которая еще не знает, к чему все идет, и чем все закончится. Обязаны ли мы сидеть сложа руки? Для этого нам не следовало когда-либо сбегать с Галлифрея.

«Мы – всего лишь малая ее часть». Едва ли когда-нибудь я ожидал услышать от него такие слова.

– Как бы то ни было, сегодня ты слышал мой последний концерт, – заключил он.

– Почему? – рефлекторно спросил я.

– Близится рассвет, – ответил он. – Нам пора возвращаться.


Часть 3. Рассвет

Я понятия не имел, как одно связано с другим – «рассвет» и «пора возвращаться», и это немного бесило, так как я понимал, что он постоянно чего-то не договаривает. Но, разумеется, мы вернулись к дому. И когда мы вернулись, я увидел… себя. Свою точную копию во дворе.

– Это что еще такое?! – возмутился я.

Мастер окинул мою копию рассеянным взглядом и скептически хмыкнул:

– Отлично выбранная маскировка, – одобрил он. – Но качество немного подкачало, не правда ли?

Моя копия развернула голову с тихим гудением сервомоторов.

– Здравствуйте, Доктор! – произнесла она.

В который раз уже за последние полсуток я почувствовал, как у меня отвисает челюсть:

– Нет! Этого быть не может! Теселекта?! Какого лешего вы здесь делаете?!

– Они за мной, – спокойно ответил Мастер.

– Черта с два они за тобой! – вспылил я. – Вы что, спятили все совсем?! Эй, немедленно перестаньте мной прикидываться! Что там у вас происходит? Он не входит в вашу юрисдикцию!

– Не совсем верное предположение, – с некоторым скрипом проговорила моим голосом Теселекта.

– Они исполняют мою последнюю волю, – прибавил Мастер.

– Вы все с ума посходили! Прекратите этот проклятый балаган!..

– Все в порядке, Доктор, – безмятежно перебил Мастер, и мне захотелось схватить его за грудки покрепче и потрясти так, чтобы вытрясти все безумие и дурацкие шутки на веки вечные!.. Но похоже, дело шло к тому, что тут управятся и без меня, и я внезапно ощутил, что просто в ужасе. И почему он заставляет меня пережить тот кошмар, что я пережил когда-то с Ривер?!

– Иногда, чтобы обрести покой, нужно заплатить хоть какие-то долги. Ты сам знаешь, что их слишком много.

– Я не знаю, что за блажь ты вбил себе в голову, но я остановлю тебя, как обычно, несчастный ты психопат! Ты слышал?!..

– Ага! – ответил он весело, а затем я успел лишь мельком заметить летящий мне в челюсть кулак. И стало темно. И очень тихо...


Когда я приходил в себя, рядом кто-то был. Вполне человеческая рука сменила компресс на моей щеке, кто-то поправил на мне что-то вроде пледа. Вздохнув и встрепенувшись, я убедился, что это действительно плед. Я находился в доме на кровати, а надо мной склонился… я сам! Проклятие!

– Прекратите это немедленно!.. – завел я снова, побарахтавшись в пледе и буквально свалившись с кровати на пол. – Где этот ненормальный? Куда он подевался?!

– Простите, – ответила Теселекта подозрительно гладким голосом. Я что, и правда, так говорю?.. – Но дело уже сделано. Мы выполнили все инструкции вашего друга. Но, как ни крути, он ведь действительно тот еще преступник. Да, мы принесли ему ад перед смертью, но он сам хотел этого и позвал нас. Вспомните только, сколько геноцидов на его совести…

– Не хочу я ничего помнить! – огрызнулся я. – И понимать ничего не желаю!.. Сколько времени прошло? Он не мог меня вырубить больше, чем на минуту!

– Он вас чем-то усыпил. Сказал, это успокоит вас на несколько часов.

– И вы ему позволили?!

– Мы знали, что это не опасно, так как умрете вы не здесь и не сейчас.

Я схватился за раскалывающуюся голову.

– Ах вы… самодовольные лицемерные всезнайки! Да вы хуже тех преступников, за которыми охотитесь!..

– И он взял с нас слово, что вы не умрете там и тогда, когда нам известно.

– Что?.. – переспросил я непонимающе. – Что вы вообще несете?

– Ваш друг был прекрасным механиком. Он отладил нашу функцию камуфляжа. Взгляните. Но сказал, что это сработает только один раз. Как только мы изменим маскировку, она вернется на прежний уровень. Но для нашей работы этого всегда было достаточно. А вот для того, что мы собираемся сделать…

– Для того, что мы собираемся сделать… – эхом повторил я и пригляделся к Теселекте получше. Копия была идеальной. Выглядела совершенно живой.

Настолько живой, что!.. Ох!

Я же говорил вам о правиле номер один: «Доктор лжет». Но Доктор – не единственный, кто лжет! Мой друг в этом, уж по меньшей мере, никак не хуже. «Какая еще ТАРДИС? – будто бы непонимающе спрашивал Мастер. – Имеет значение только то, что ты видишь». Прекрасно откалиброванная копия. Выглядящая совершенно живой. Значит, он не такой уж сумасшедший, как я в это чуть было не поверил! И скорее всего – он живехонек! Кроме того, этим охотникам за головами больше совершенно незачем за ним гоняться, что бы они там ни воображали о своей юрисдикции, ведь они его уже «догнали». Я заставил себя успокоиться и приложить на место соскользнувший компресс. Идеальная копия. Которая может быть мной и одновременно не мной на озере Силенцио. Если Вселенная это выдержит. А она, видимо, выдержит, раз Мастер уверял, что он намного старше меня. Исторически его смерть может быть зафиксирована здесь, как моя – там. И на самом деле это ничего не значит. Почему? Неужели в каком-то отдаленном будущем мы и правда снова будем друзьями?

Я отогнал мысль о том, что он мог в чем-то не лгать. Я знал, что больше не услышу звуков кларнета в вортексе. Но как же будет печально, если никто больше не сыграет на кларнете крысам, кружащимся в танце среди синего леса в блеске серебряных лун... Я боялся, что это может оказаться правдой – что может воцариться тишина.

Другая, не та, что на озере Силенцио, почему-то казавшаяся мне не менее страшной. Но я посмотрел на свою «прекрасно отлаженную» копию и тайком перевел дух.

«Дальше – тишина». Но пусть лишь та, что окружает тайну!

Название: Концерт для кларнета и тишины
Составитель:  Бранд
Форма: фанмикс
Персонажи: Одиннадцатый Доктор, Дэнс!Мастер
Жанр: драма, философия
Размер: 10 треков, 35 мин. 22 сек. Слушать на Яндексе
Примечание: 1) фанмикс составлен к миди "Дальше - тишина";
2) составитель не уверен в корректности обозначения некоторых треков, к которым не нашлось дополнительных данных;
3) композиция "La Fille aux cheveux de lin" ("Девушка с волосами цвета льна") Дебюсси, помимо того, что это безмятежная мелодия, подходящая случаю, является скрытым намеком на воспоминание о Тринадцатой

@темы: Деанон 2017, The War Games, сказки

---

Неончики - очень клевые и бодрые рыбешки, едва успеваешь отключить водопад, уже толкутся у самой поверхности, в том месте, где еще не положена кормушка: мы тут, мы ждем! ) Харацинки покрупнее с интересом смотрят со стороны, когда мелкие "нашаманят" им корм

@темы: пузырек с рыбками

---

Гарри Мадд!

---

Подлил Годфри в аквариум кипяточка
Не то чтобы я издевался, но несмотря на кучу перепробованных лекарств и вроде бы налаженный температурный режим, что-то спинка мне у него не нравится, вскочила опять шишечка на том же месте, где была, да еще вторая появилась. Может, конечно, у него больше косметические проблемы и какой-то вариант папиллом, так как будь это что-то серьезное, за полгода бедняга уже склеил бы плавники, а у него и по поведению никаких неприятностей не заметно, ест хорошо, чесаться ни обо что не пытается. Периодически ловит розовых чертиков под лекарствами и то и дело строит гнездышки прямо в зеленой от лекарств воде, а со шкуркой вообще ничего не происходит.
Пробую немного поднять общую температуру, но очень не хочется запихивать в аквариум огромную лопату более мощного обогревателя, который еще может повести себя неадекватно, не запихивась в емкость цеиком при установленной слишком контрастной температуре. Попробую какое-то время подливать периодически горячей кипяченой воды в течение дня, и после перерыва во всякой химии, добавлю немного чая, как общую витаминку и тоже во многом бактерицидную штуку.

@темы: пузырек с рыбками, Рыбка Годфри

---

Мини 2 левела

1. Заповедник додо
2. Чем черт не шутит
3. Замыслы с размахом
4. Вернуть Галлифрей

Название: Заповедник додо
Автор:  Бранд
Бета:  Ярк
Размер: мини, 1088 слов
Персонажи: Первый Доктор, Барбара Райт, Йен Честертон, Сьюзан Форман
Жанр: фантастика, легкий кроссовер, в основном внутренний
Рейтинг: G
Примечание: профессор Хронотис - повелитель времени, персонаж эпизода "Шада", а также романа Дугласа Адамса "Холистическое детективное агентство Дирка Джентли"
Краткое содержание: В условиях манипуляций со временем не так уж трудно создать место, где всегда царит время для чая.

– Вы действительно не находите в происходящем ничего странного? – спросила Барбара, нервно стискивая в пальцах фарфоровую чашечку. Кругом царил отличный летний денек, заливаясь, пели птицы, дул легкий ветерок, порхали бабочки, Доктор и Сьюзан с энтузиазмом поедали пирог с вареньем, один из нескольких на столе с белоснежной скатертью и вычурным старомодным сервизом.
– Нисколько, моя дорогая! – благодушно заверил Доктор. – Благословенная передышка в наших приключениях, как славно, что мы залетели сюда, к моему дорогому другу… Ах, мы то и дело забываем, как давно мы знакомы. И что знакомы вообще!
Из чайника, сперва длительно подребезжав крышкой, а затем наконец сдвинув ее в сторону, по выброшенному миниатюрному веревочному трапу выбралась пара белых мышей. Мыши деловито побегали между тарелками и приборами, будто что-то сосредоточенно мысленно сканируя, застыли у тарелки Барбары, чутко пошевелили в воздухе усами, затем одна из них строго сказала: «Сорок два!», – и они снова полезли в чайник, втянули трап и плотно закрыли за собой крышку.
– Что это за друг? – вопросила Барбара.
– Погодите немного! Скоро я непременно вспомню его имя! – Доктор продолжал уплетать вишневый пирог. Сьюзан рассмеялась. В ее руке застыла десертная вилочка со сливками, а на стуле напротив образовался молодой человек в забавной шляпе с кисточкой. Ну конечно, феска! После того, как Барбара отвлеклась, а потом снова взглянула на него, на голове молодого человека уже красовалась ковбойская шляпа.
– Это же Безумный Шляпник! – вырвалось у Барбары. – Это безумное чаепитие!
– Держись, моя дорогая, – поддержал ее Йен. – После того, как ТАРДИС уменьшилась до размеров спичечного коробка, я ничему уже не удивляюсь. А тот парень в плаще и кедах, что только что вскочил и удрал куда-то, похоже, Мартовский заяц, он говорил о какой-то Марте, которая его ждет, надо только открыть какие-то часы, но он еще не решил, хочет ли он их открывать.
– И смазывать сливочным маслом? – подхватила Барбара. – Кстати, Мартовский заяц – это по времени года, точнее, месяцу, а вовсе не по имени.
– У меня тут немного путаются мысли, – признался Йен. – Конечно, Марта – это ничуть не похоже на март. Прости меня, пожалуйста.
– А это, видимо, Белый кролик! – заметила Барбара, кивнув на благообразного плотного джентльмена, сидящего у противоположного конца стола и с тревогой поглядывающего на часы, крепящиеся цепочкой к пуговице жилета. – До того он полчаса что-то путанно объяснял о механизме каких-то гравитационных отпечатков, удивлялся здешнему освещению и сокрушался, что вечно опаздывает и ошибается.
– По-моему, он человек, – заметил Йен.
– Не более, чем Мартовский заяц, – парировала Барбара. – Как странно он смотрит на часы – держит их не той стороной вверх и даже не догадывается открыть крышку.
– Может, мы должны ему помочь? – усовестился Йен.
– Или лучше не вмешиваться. Может, у них это в порядке вещей. Откуда нам знать, что мы можем нарушить?
Сидевшая рядом с Кроликом Синяя гусеница – негромко пощелкивающая какими-то хитиновыми пластинками синекожая леди-насекомое, не курящая кальян и то и дело вставляющая в свою речь загадочные междометия «шан» и «то», уверявшая, что предпочитает собственное молоко, что-то сказала своему спутнику, тот кивнул, поднялся из-за стола и, отойдя на пару шагов в сторону, оба буквально растворились в воздухе.
Молодая светловолосая дама в сером пальто, сидевшая неподалеку от них, продолжала молчаливо пить чай, задумчиво откусывая маленькие кусочки печенья.
«Даже Алиса здесь!» – подумала Барбара.
– Все совсем не так, как нам представляется, дорогие мои! – с набитым ртом заявил Доктор. – Но уверяю вас, этот заповедник – прекраснейшее место, жаль, что его свойство таково, что мы постоянно забываем о его существовании.
– Заповедник? – переспросила Барбара.
– Именно так, – подтвердил Доктор, переводя с наслаждением дух и подливая себе чаю. – Мой друг профессор Хронотис – он, кстати, с той же планеты, что и мы со Сьюзан – всегда очень печалился о том, что птицы додо вымерли. Такой уж у него, знаете ли, пунктик. И он создал такой небольшой кармашек континуума, где додо могли быть жить вечно. Не правда ли, изобретательно? Но этот кармашек так обременен массой технических аномалий, что мы зовем его Страной чудес.
– Страна чудес! – воскликнула Барбара. – Ну конечно же! Это именно она самая! Вы хотите сказать, что она действительно существует?
Доктор округлил глаза.
– Гм-гм!.. Конечно, существует! И профессор всегда заказывает для нее самые лучшие пироги, чтобы в любой момент заглянуть сюда и насладиться прекрасным уголком природы.
– Разве это природа? – растерянно воскликнула Барбара. – Здесь все такое странное!
– Аномальное, – спокойно кивнул Доктор. – Это пространственно-временная аномалия самого прекрасного сорта, абсолютно безвредная... насколько могут быть безвредными пространственно-временные аномалии. Уголок мира и спокойствия. И конечно, птиц додо.
– Кстати, мы еще не видели ни одной! – заметил Йен.
– Мой дорогой Честерфилд…
– Честертон, – терпеливо поправил Йен.
– Да, молодой человек, именно так. Птицы додо надежно спрятаны здесь от всех тревог и опасностей.
– И от нас? – продолжила Барбара.
– Только отчасти. Они не показываются у порога, но все здесь создано ради них. Это их персональный Ноев ковчег, то есть, ковчег профессора Хронотиса.
– А все эти люди, что здесь были? – спросила Барбара.
– Здесь были люди? – удивленно переспросил Доктор. – Тут скорее могут побывать мои соотечественники, наверное, еще какие-то друзья Хронотиса, откуда мне знать?
– Такие же, как вы? Повелители времени?! – воскликнула Барбара. – Может, они помогли бы нам вернуться домой?!..
– Сомневаюсь, моя дорогая. Тут замечательный приют для того, чтобы погреться на солнышке и выпить чаю, но все разговоры с другими гостями, из другого времени и пространства, стоит нам отойти от стола, мгновенно забудутся. Как сон, да… Вы, люди, ведь часто спите и видите сны?
– Но это же не сон!
– Огромная масса наших снов вовсе не сны. А то, что мы считаем реальным – далеко не всегда реальность, так-то. Ну как, друзья мои? Вы, надеюсь, хорошо покушали?
– Да мы почти и не начинали… – возразил Йен.
– Жаль, жаль. Рекомендую – чай здесь отменный.
– А ваш друг профессор Хронотис – он мог бы нам помочь?
– Трудно сказать, – Доктор выглядел озадаченным. – Видите ли, в моем временном потоке он всего этого еще не создал. То есть, может, и мог бы помочь, но нам пришлось бы его долго тут караулить: кто знает, когда он вздумает заглянуть проведать своих додо? И через какую дверь он зайдет.
– Это все ужасно странно звучит! – нахмурился Йен. – Как будто вы просто не хотите, чтобы мы с ним встретились и чтобы он нам помог!
– В самом деле? – с деланным простодушием пожал плечами Доктор. Смяв салфетку, он бросил ее на стол. – Ну что же, давайте немного прогуляемся!..
– Что мы здесь делаем? – проворчал Йен. Казалось, они уже много часов слонялись по опушке тропического леса, загребая туфлями песок и слушая шум прибоя.
– Понятия не имею, – вздохнула Барбара. – Но стада маврикийских дронтов здесь знатные. А люди сюда, похоже, еще не приплыли, даже их следов нет!
– Совершенно верно! – Доктор будто весь превратился в одну лукавую улыбку. – Здесь больше никого и ничего нет. Не вернуться ли нам в ТАРДИС?
– Конечно, вернуться! – проворчала Барбара. – Понятия не имею, зачем мы тут так надолго застряли.
– Я тоже не знаю, – поддержала учителей Сьюзан. – Но так странно, у меня во рту будто вкус вишневого пирога!


Название: Чем чёрт не шутит
Автор:  Бранд
Бета:  Ярк
Размер: мини, 1566 слов
Персонажи: Бригадир Летбридж-Стюарт, Дельгадо!Мастер, Третий Доктор
Жанр: юмор, фантастика
Рейтинг: G
Краткое содержание: Переполох в центре Лондона. Доктор и его ТАРДИС таинственным образом исчезают из штаб-квартиры ЮНИТ, а в своем кабинете бригадир Летбридж-Стюарт обнаруживает весьма нежелательного посетителя.

Бригадир Летбридж-Стюарт внешне сохранял хладнокровие, но посетитель отлично видел сковывающее его напряжение. Он мог бы даже не видеть его – достаточно было знать, что оно существует, ведь он сам являлся его причиной, но то, что он его видел, вызывало на обрамленных холеными темными усами и бородкой губах тонкую довольную улыбку.
– Как поживаете, Бригадир? – светски сладко осведомился Мастер, сложив кончики пальцев домиком. Он только что повернулся в кресле от рабочего стола командующего силами ЮНИТ в Великобритании… Кстати, откуда этот инопланетный пройдоха притащил кресло? Мягкое, в черных кожаных подушках, крутящееся, с высокой спинкой, за которой пришельца не было видно в первые секунды, как Бригадир вошел в кабинет. И почему-то он совершенно не обратил внимания поначалу, что в кабинете что-то изменилось. О нет, то, что не обратил внимания, понять можно. Никакой мистики или проклятого гипноза… Если только он чего-то не пропустил и попросту не помнил этого. Бригадир прискакал к себе весь в мыле после очередного приключения: на Пикадилли разверзлась мостовая, из нее ордами вылетали какие-то странные существа, похожие на огромных летучих мышей. Поднимаясь черным столбом к небесам, они исчезали из виду, но продолжали вылетать из дыры в земле. Похоже, их запас был, где бы таковой ни обретался, бесконечен. В городе воцарилась паника, но понемногу ситуацию удалось стабилизировать. Твари только вылетали и исчезали неизвестно где. Отряды ЮНИТ оцепили территорию аномалии, новых прорывов пока не происходило. Но куда-то запропастился Доктор. Ни его самого, ни его синей будки в углу лаборатории. Лишь Бесси сиротливо стояла в гараже и никак не могла заменить своего отсутствующего владельца или объяснить, куда он делся.
Так, что теперь? Схватиться за револьвер? Вызвать подмогу?.. Бригадир отчего-то чувствовал, что ничего из этого не поможет. Ловушка была расставлена и уже захлопнулась. Руки Мастер держал на виду, всего лишь дотрагиваясь подушечками пальцев одной кисти до другой, но… Его глаза походили на темные опасные буравчики или на нацеленные дула. А если бы этого показалось мало, над его левым плечом зависло в воздухе какое-то устройство весьма угрожающего вида, с тихим шипением перемещавшее вслед за малейшим движением хозяина кабинета короткий, но отчетливо опознаваемый ствол. И это шипение не было единственным: он слышал такое с нескольких сторон, в том числе за собственной спиной. Он был окружен.
Бригадир ожесточенно встопорщил усы и надулся.
– Только вас здесь не хватало! – воскликнул он в сердцах. Хотя у него-то как раз было только одно сердце, в отличие от его по-хозяйски расположившегося посетителя.
– Вам помочь? – странно спокойно спросил Мастер, пропустив сентенцию Бригадира мимо ушей.
– Что? – переспросил Бригадир слегка недоуменно.
– Я спрашиваю, дорогой друг, вам помочь?
Бригадир похлопал глазами на засевшее перед его столом загадочное видение.
– Не понял, – заявил он.
Мастер приподнял брови.
– Я так понимаю, у вас в центре города какая-то пространственно-временная аномалия. Как вы знаете, я по ним эксперт. Уж точно побольше всех современных землян. В связи с чем возникает закономерный вопрос…
– Прекратите! – грозно воскликнул Бригадир, сложивший в уме два и два. – Что вы сделали с Доктором? Где он?
– С Доктором? – брови Мастера поползли еще выше вверх. – Тут еще и этот негодяй замешан? Неудивительно, что у вас по всему городу дырки в асфальте!..
Бригадир понял, что чего-то не понимает, а вернее, что у него попросту едет крыша.
– Почему вас так удивляет, что он замешан? Он же наш постоянный консультант!
– Постоянный консультант?! – Мастер, потеряв свое спокойствие, так и выпрыгнул из кресла и как-то обеспокоенно помахал рукой перед носом Бригадира. – Это я ваш консультант! Вы что, забыли?..
– Не заговаривайте мне зубы!.. – прорычал Бригадир. – Я знаю, как вы опасны, со всеми вашими злокозненными штучками!.. Со всем вашим проклятым гипнозом!
– А, ну да, ну да, есть грех, – не впечатленно отмахнулся Мастер. – Подумаешь, маленькие простительные слабости…
Бригадир поперхнулся воздухом.
– Вы что-то сказали? – предупредительно осведомился Мастер. – Что ж, пустое, сейчас нам не до искажений вашего слабосильного земного сознания. Поехали, покажете мне сами вашу аномалию. Бесси на месте?
Бригадир невнятно булькнул.
– Вот и отлично! – добродушно отозвался Мастер и бодро поскакал впереди Бригадира за дверь. За ним устремились четыре странных парящих в воздухе объекта. Шары, не шары, нечто неправильной формы, всего с полфута в диаметре, с выступающими пестиками, шипами, трубками.
– Эй! – окликнул Бригадир, решив какое-то время не сопротивляться странной галлюцинации. – А это что за мелкие летающие ребята?
– Мои телохранители и портативные аналитики. Я же вам уже сто раз про них объяснял. Но кажется, аномалия действует и на ваш разум. Не волнуйтесь, они просто машины… ну, в основном.
– А не в основном?.. – Бригадир догадывался, что лучше не выяснять, но не мог удержаться.
– Такая форма жизни. Симбиотическая с их машинерией. Как ТАРДИС. Понимаете?
– Угу…
Бригадир понимал, что сходит с ума, но больше делать все равно было нечего.
Мастер, мурлыкая что-то под нос, открыл дверцы Бесси на расстоянии какой-то писклявой штучкой, умещающейся в ладони, будто всю жизнь так делал, и запрыгнул на водительское сиденье. Бригадир, не выходя из шока, но не теряя самообладания, занял соседнее.
– Едем! – провозгласил Мастер, и они с ветерком покатили к Пикадилли.
– Кстати о ТАРДИС, – осторожно начал Бригадир, запуская пробный шар. Он знал, что ТАРДИС Доктора неисправна. Правда, сейчас она куда-то исчезла. Еще он знал, что Мастер обычно прилетает на своей, вполне исправной. – Почему мы едем на Бесси, а не в ТАРДИС?
– Из пушки по воробьям, – незамедлительно отозвался Мастер, рассеянно поглядывая в зеркальце заднего вида. – К тому же, чем меньше искажений пространства-времени мы задействуем вблизи аномалии, тем гораздо лучше.
– И часто вы… или мы… рассекаем на Бесси?
– Да почти все время!..
– И вам не кажется странным, что вы ее еще не перекрасили?
– Не перекрасил? – Мастер нахмурился.
– В черный цвет, – подсказал Бригадир. – Вы же любите черный цвет.
– Пустяки какие… – пожал плечами Мастер. Бригадиру показалось, что его слова так и не достигли всерьез сознания криминально ориентированного повелителя времени. Неужели аномалия так на него воздействовала?.. Хотя тот был уверен, что аномалия воздействовала на мозг Бригадира. И кто же тут прав на самом деле?..
Бригадир всеми своими не только серыми клеточками ощущал, что это возмутительнейший философский вопрос, подло прорвавшийся в реальность. И что, если не прав он? А если он прав, то Мастер все равно вел себя очень странно и, возможно, в кои-то веки не злонамеренно. Тогда пусть аномалия действует на его мозги подольше!..
От этой мысли Бригадир вздохнул с некоторым облегчением.
Вскоре они достигли оцепленной зоны, часовые взяли под козырек, завидев Бригадира, и Бесси беспрепятственно подкатила к самому источнику, неутомимо бьющему неприятными кожистыми созданиями, черным плотным столбом вырывающимися из-под раскуроченного асфальта и, по счастью, безостановочно уходящими в небо. «Портативные аналитики» Мастера немедленно взяли столб в кольцо, покружились и слетелись к своему патрону, издавая серию каких-то возбужденных сигналов.
– Очаровательно! Очаровательно! – воскликнул Мастер воодушевленно, захлопывая дверцу автомобиля. – Чудесная, чудесная аномалия! Свидетельствует о том, что весь наш континуум вот-вот перевернется вверх тормашками или уже перевернулся!
– Я бы поставил на «уже», – деликатно заметил Бригадир.
Мастер с готовностью выхватил из кармана компрессор материи.
– Вы уверены, что это сработает?! – с тревогой спросил Бригадир, увидев, как Мастер нацеливается компрессором на черный аномальный смерч.
– Доверьтесь мне! – откликнулся тот беспечно. – Разве вы не помните, как ловко мы с вами когда-то расправились с йети? Выпустили целую партию эксклюзивных плюшевых мишек!
– Эх… – пробормотал Бригадир, не помнивший ничего подобного, но коварная мыслишка о том, что было бы совсем неплохо, будь это правдой, невольно промелькнула в голове.
– Пока я с вами, Земле беспокоиться не о чем!..
Бригадир вздохнул и подумал, что точно был бы не против, если бы это оказалось правдой. А вдруг… Но он отогнал эту низменную мысль.
Мастер нажал на гашетку и…
Черный столб исчез, будто его выключили как свет фонаря. Хотя разбитый асфальт посреди дороги остался.
– Мастер!.. – выдавил изумленно Бригадир, но уже поворачиваясь к повелителю времени, еще не успев кинуть на него взгляд, почувствовал, что что-то успело кардинально измениться. Перед ним стоял Доктор в своем бархатном пиджаке, еще не опустивший руку со звуковой отверткой. Вот… Теперь опустил.
– Все верно, – воскликнул Доктор. – Как вы догадались, что этот мой буйный соотечественник замешан в этой кутерьме?
– Но это же он только что стоял на вашем месте… Размахивал тут компрессором материи! Мы ехали с ним на Бесси, он вел себя так, будто мы друзья, я подумал, что у него что-то приключилось с головой из-за всех ваших аномалий…
– Чепуха! – отмахнулся Доктор с царственной небрежностью. – Все это время рядом с вами был я! Вы что, не помните?
– Как мы понаделали из йети плюшевых мишек?..
Доктор протестующе выпучил глаза.
– Господь с вами! Придите в себя, немедленно! Должно быть, произошедшая аномалия как-то странно воздействовала на человеческий мозг!
– Ну конечно! На человеческий! – возмущенно огрызнулся Бригадир. – Так что это было? Что натворил Мастер?
– Попытался вырезать меня из континуума, конечно, – Доктор пожал плечами, как будто это были сущие пустяки. – Но я успел упредить атаку, инвертировав полярности!
– Да неужели! Выражаясь плебейскими земными терминами: вы вырезали из континуума его?
– Совсем ненадолго, как видите, все удалось очень быстро исправить. Я уже все вернул на место!
– И где он теперь?
– Откуда мне знать. Наверное, опять умчался быстрее ветра. Его-то ТАРДИС исправна.
– И все-таки я определенно видел его на вашем месте!
– Забудьте, дорогой Бригадир, это совершенно невозможно!
– Как взявшееся из ниоткуда кресло в моем кабинете!.. Как его летающие «спутники-шпионы» и…
– О, кресло? Не было никакого кресла. Но сдвигом в пространстве-времени мою ТАРДИС перекинуло в ваш кабинет. Извините за беспорядок.
Бригадир схватился за раскалывающуюся голову.
– Ну, вы едете? – осведомился Доктор, снова открывая дверцу Бесси.
– Благодарю… Доберусь своим ходом, – вежливо отказался Бригадир. В конце концов, раз под видом Мастера с ним рядом все время находился Доктор, то, чем черт не шутит, вдруг теперь в облике Доктора перед ним совсем не Доктор? По крайней мере, следовало немного привыкнуть и испытать на прочность текущую реальность, прежде чем садиться в машину с какими попало инопланетянами. Хотя давно уже казалось, что привыкнуть ко всему, происходящему теперь в жизни Бригадира почти каждую минуту, решительно невозможно.


Название: Замыслы с размахом
Автор:  Бранд
Бета:  Ярк
Размер: мини, 1173 слова
Персонажи: Симм!Мастер
Жанр: драма, внутренний монолог, пропущенная сцена
Рейтинг: G
Предупреждение: спойлеры к финальной серии 10.12 "The Doctor Falls"
Краткое содержание: О том, о чем вслух умолчали.

– Значит, тебя подлатали, а затем вышвырнули?..
Так и зачесался язык спросить этого недоумка, кто же вышвырнул бы меня добровольно живым и здоровым с Галлифрея после того, что я натворил, и после того, как Рассилон все-таки выжил? Но не хотелось слишком быстро покупаться на нелепость и выкладывать, что произошло на самом деле, а может быть, и случайно раскрывать планы. Хотя, возможно, Мисси их уже когда-то выложила, посчитав делом прошлым, но все же… раз он задавал такие вопросы, были шансы, что нет. Да, подлатали, это они умеют, им зачем-то приспичило, чтобы я дотянул до громкого суда, да и в народе тогда царил раскол и бардак, определенная часть населения считала меня героем, так же как Доктора, так что процесс затянулся до тех пор, пока мне не удалось удрать, оставив позади некоторое количество покойных и регенерирующих соотечественников и сгоревшей и взрывающейся техники, ну, может, еще парочку жилых кварталов. Несчастные случаи – такие несчастные случаи… Заодно кто поручится, что я не исчез в той же кутерьме с концами, так что и ловить меня больше незачем? Хотя, похоже, в эти эпохи они решили и вовсе не соваться, спрятав голову в песок так глубоко, как никогда. Галлифрей давно пытался самоизолироваться от континуума, теперь у него это получалось еще эффективнее, чем обычно.
Тем не менее, я бы не отказался туда вернуться. Только с достаточной огневой поддержкой. После Войны, зализывая раны и приходя в себя, они решили превратиться в почти буколическое мирное царство. Прячась ото всех и вся, они достаточно размякли, чтобы стать более легкой добычей, чем когда бы то ни было. ТАРДИС, которую мне удалось угнать, оказалась чуточку недоремонтированной, но все же сослужила мне достаточно хорошую службу, прежде чем выйти из строя именно там, где я и собирался потихоньку выращивать свою новую армию. Армию наступления на Галлифрей почти в самом конце обитаемого Времени. В конце концов, сколько добра там пропадало зря! Все это можно было вернуть в нормальный континуум. Далеки не исчезли полностью, но были ослаблены. Все можно было начать заново, на новом витке. А почему я собирался окопаться именно здесь? А вернее, планировал развернуть здесь плацдарм. Это же элементарно. Потому что сама по себе черная дыра – это такая природная необработанная ТАРДИС. Время на границе черной дыры замедляется почти бесконечно. Верх и низ размещенного здесь корабля чертовски различались в скорости временных потоков. Представьте только, насколько быстрее вертелась вокруг корабля вся Вселенная. Говорят, на границе черной дыры можно пронаблюдать всю жизнь Вселенной до самой ее кончины в сжатом порядке. Этот корабль был помещен сюда слишком давно, был слишком примитивен, чтобы казаться чем-то угрожающим, тем не менее, он стремительно несся во времени вдогонку спрятанному Галлифрею. Чтобы настичь его и… Черт бы тебя побрал, Доктор, когда я понял, что Мисси – это я в будущем, я заподозрил, что план провален, и кто именно этому способствовал, если только она все еще не вела игру все к той же цели, для чего и явилась сюда, должно быть, в поисках моей помощи. Я долго пребывал в смешанных чувствах. С одной стороны, казалось бы, нам было уже почти нечего делить с Доктором после нашей последней встречи. В тех проклятых барабанах, что донимали меня всю жизнь, не было никакой его вины, и массу вещей, пожалуй, я воспринимал тогда слишком обостренно, но… по-видимому, дама нуждалась в помощи. Значит, у нас еще оставались несведенные счеты. И в любом случае, другого такого разрушителя замыслов с размахом во Вселенной еще поискать. Чтобы хоть что-то стало возможным, от кого-то придется избавиться. Почти ничего личного, Доктор, почти ничего… хотя во всем этом уже масса археологических слоев более чем личного! Но пока нас снова лишь двое во Вселенной… – виноват, нас ведь трое, и третий – лишний! – пожалуй, мы сумеем исправить ситуацию и даже заполучить еще одну ТАРДИС. Возможно, из двух развалюх удастся наконец собрать одну отлично действующую.
Для чего в командном центре корабля нужны уборщики? Нет, не для того, чтобы посылать сигнал о помощи, это был случайный побочный эффект. Они там для того, чтобы стрелять, когда не следует. Ладно, на самом деле, очень вовремя, чтобы Доктор меньше беспокоился о том, что лифт увозит, казалось бы, мертвое тело, хотя его и обещали починить. И вот она – Билл, вполне исправная и коммуникабельная, с которой можно долго-долго говорить о Докторе, его приключениях, планах, мелких старых и новых слабостях, выжимая все капли информации, какие только можно получить. Даже нельзя сказать, чтобы она меня сильно раздражала: была вполне забавной, славная ручная зверушка, с ней было весело проводить вечера, после трудов вовсе не там, где она думала. Маскировка необходима, если ты являешься чьим-то премьер-министром. И это, заметьте, было вовсе не о Великобритании. Согласитесь, было бы странно встречать в коридорах больницы двойника не старого британского, а именно актуального здешнего премьер-министра, проводящего активные реформы и преобразующего… – в котором там уже поколении? для этого тоже приходилось время от времени менять маскировку, – весь уровень в огромный конвейер по производству киберлюдей. Как раз было куда девать ночные часы, в которые обычные люди вообще-то спят, тогда как повелителям времени столько времени на сон попросту не нужно, а львиная доля процесса, на которую можно было бы продолжать тратить время, уже автоматизирована. Но какой бы симпатичной зверушкой ни была Билл, пути назад оставаться не должно. Не должно быть никаких компромиссов и уступок, чтобы Доктор не считал, что я пытаюсь его задобрить тем, что вообще вернул ее к жизни. В самый последний момент пришлось преобразовать и ее. Никакой дороги назад ни для меня, ни для Мисси, если слухи внезапно окажутся верны, хотя я был почти уверен, что это не так – Билл ведь и меня считала «хорошим», а в Мисси еще даже сомневалась. Разве что это сомнение и настораживало. Неужели она бы ее не очаровала, если бы хотела обмануть? Но с этим мы еще разберемся. Десятилетия в каком-то подвале, в капсуле квантового искривления… Серьезно? Добровольно? И с кого за это следует медленно, миллиметр за миллиметром, содрать кожу?.. Впрочем, ладно, тогда я постарался держать себя в руках, вплоть до полного выяснения обстоятельств. Теперь, как бы то ни было, Мисси здесь, в моем «логове», как и Доктор…
И этот несчастный мерзавец уже ухитрился все сорвать. Как ему удалось так быстро перепрограммировать поисковый алгоритм киберлюдей? Дело же не только в двух сердцах, различия в биологии куда сложнее, иначе давно преобразовали бы и синекожего уборщика, это лишь активатор включения новой ступени, последний штрих. А так как всё было еще не к спеху, не были прописаны ограничители и, конечно, выключение. Все просто! Программа была подготовлена заранее, для вторжения на Галлифрей. Неужели он догадался? Уже догадался? И нес всю эту чушь о том, что меня здесь якобы свергали за тиранию и прочую ерунду, ожидая, что я сорвусь и выскажу больше, чем нужно!..
Так, дышим ровно. Он же всегда был просто везучим сукиным сыном, которому везло больше, чем он заслуживал. Ему просто повезло, что программа была подготовлена подобным образом. Подготовлена мной. Так что нет, ни слова о планах, ни о том, что происходило на Галлифрее. Не стоит поддаваться на провокацию. Так что…
– Вышвыривание было взаимным, – отозвался я сдержанно и весьма неопределенно. И это было, проклятье, уже некоторое время назад, еще до того, как все полетело вверх тормашками. С тех пор уж точно можно было считать, что «проехали» и, тем более, не стоило рассказывать ни о чем вслух. Может быть, даже самому себе.


Название: Вернуть Галлифрей
Автор:  Бранд
Размер: мини, 1399 слов
Персонажи: Двенадцатый Доктор, Первый Доктор
Жанр: драма, POV, пропущенная сцена
Рейтинг: G
Предупреждения: спойлеры к финальной серии 10.12, намеки на Рождественский спецвыпуск, почти с полным игнорированием выпущенного к нему трейлера

– …Можно сказать – оригинал! – заявил вышедший из снежной метели «незнакомец» со смешком, пробирающим до мурашек внутренним резонансом в самой глубине души. Оказывается, она у меня еще была.

– Чудненько, – ответил я язвительно, немного на него потаращившись. Похоже, передо мной и правда стоял я, очень-очень давний я. Был ли он настоящим, или просто предсмертной галлюцинацией? – А я, похоже, твоя последняя жизнь.

Улыбка сбежала с лица моей первой версии. «Оригинал» нахмурился.

– Вот оно как… что ж, это немалое объясняет.

– Что это может объяснять? – Я не хотел быть с ним жестоким, но на формальную доброту совсем не осталось сил.

– То, что я нашел в своей ТАРДИС, – ответил самый первый Доктор. – Нашел только сейчас, будто лишь в этот момент должен был найти это, ни мигом раньше. Выходит, ты – мое предсмертное видение?

Я еще немного посмотрел на него шокированно, сквозь падающий колкий снег, вероятно – колкий, неощутимый, плавящийся в огне бушующей, сдерживаемой регенерации. Я не знал, чем стану после всего произошедшего и не хотел этого знать. Или напротив, все было хуже – я знал. Все, что мы делаем и переживаем, каждая минута – все сказывается в этот момент. Все, что мы сдерживали всю жизнь – вырывается наружу и вдруг становится новым тобой. Я знал, что я сдерживал. Я не хотел давать шансов этому озлобленному израненному зверю. Миллиарды лет, которые я удерживал лишь на самом краешке сознания – можно было лишь представить, что они породят. И содрогнуться. Хватит. Прах к праху. Птица, что источила гору вечности, источила и меня. Из всех этих потерь может родиться только смерть. Как бы я ни старался, почти ничто не становилось лучше. А если становилось, то какой ничтожной каплей в безграничном океане все это было? Вечно меняющемся, разрушающем все, что было с такими трудами и жертвами исправлено. Во что превратится этот океан горечи? Я мог это предвидеть. Я видел, что становилось с теми, кого я знал, и был в затаенном ужасе от того, что это неизбежно. И уже неизменимо. Обратной дороги нет. Мисси, я так надеялся… Почти поверил. Но надежды умерли. А это последнее, что позволяет нам быть нами.

– Это еще не смерть, – сказал я ему. – Еще нет. Ты еще счастливчик. А может, и я – мне повезло увидеть начало перед концом. Начало было прекрасным.

Он немного похмурился, теребя свои лацканы. Он тоже не замечал холода и секущего снега.

– Кажется, наш дом в опасности, – произнес он.

– Какой еще дом? – буркнул я.

– Галлифрей, – ответил он.

«Да пропади он пропадом!..» – едва не вырвалось у меня раздраженно. Но я просто на мгновение прикрыл глаза. Или чуть дольше. Очнулся я от того, что он дотронулся до моего плеча:

– Я могу помочь тебе чем-нибудь?

– Нет. Забудь. Тебе до меня еще далеко. Не беспокойся.

– Я и не беспокоюсь! – вскинулся он ворчливо. Он был почти таким же ворчуном, как я. А еще – его прикосновение сделало нечто удивительное. Я почувствовал, что больше не рвусь на тысячу кусочков. Пламя внутри стихло. Затаилось на время. Было заморожено установленной временной петлей, и я вздохнул свободнее.

Первый тоже издал какой-то странный шумный вздох. Видимо, его настигло нечто похожее. В его глазах что-то засверкало, живое, отзывающееся, не замкнутое на себя. Ощутив себя вдруг довольно нелепо, я поднялся на ноги, а он помог мне, поддерживая неожиданно твердой, совсем не старческой, рукой.

– Но я должен знать, – сказал он. – Что я нашел в ТАРДИС? Прозрачный шар, похожий на стеклянный. И в нем – планета. Я бы подумал, что это сувенир, который купила Сьюзан на какой-нибудь ярмарке. Но я слышу в своей голове странный шепот, как сообщение из другого времени. А теперь я встретил тебя. Ты знаешь, что это такое?

– Может быть, – отозвался я уклончиво. – Покажи мне.

И мы двинулись куда-то через снег. Совсем недалеко. Его ТАРДИС – когда-то и моя, но так будет проще объясняться, – скрывалась всего лишь за пеленой метели и тенью пары ледяных глыб.

– Смотри! – сказал он, указывая прямо на приборную панель.

На ней и вправду стоял прозрачный шар. И в нем – оранжевая планета, во всем похожая на Галлифрей, каким я его видел, когда был предыдущим собой. Тот я был так рад стряхнуть с себя столетия испепеляющей вины. А я смотрел на этот шар и понимал, что ничего не чувствую. Может, стоило оставить все как есть и забыть? И умереть в придачу.

– Где ты это нашел? – спросил я.

– Да прямо здесь, в консольной. Откуда-то выкатилось. Уж я ругал Полли, что она плохо прибрала и разбросалась вещами, и обещал выкинуть это за борт, но пригляделся и не смог.

«Полли плохо прибрала». Я невольно хмыкнул. Каким же я когда-то был забавным и наивным! Но искренним, более, чем когда-либо после, в своей обезоруживающей непосредственности. Почти неотесанности… Минутку. А ведь во многом я таким и остался.

– Ну и где сейчас Полли?

– Не знаю. Все будто замерло и застыло. А мы здесь. Видимо, так действует… чем бы ни была эта странная аномалия. Мне кажется, мы сейчас на коротком цикле, примерно в минуту, он повторяется, но мы в нем движемся линейно, насквозь через эти циклы.

– Вероятно. И виновна во всем эта штука…

– Ты знаешь, что это за штука?

– Это Галлифрей.

– Сам вижу, что Галлифрей, а не глобус, – проворчал другой я. – Но почему он там, и что со всем этим, прости-господи, делать? – человеческое выражение прозвучало с нескрываемой иронией, но одновременно как-то тепло. Он не видел угрозы в этом прозрачном шаре. Не дрожал внутри, как натянутая струна, почти теряя самообладание.

На Галлифрее никто не умер. Все они были там и все они там будут. Вечно.

– Скажи Полли, чтобы выкинула, – распорядился я. – Курица из этого яйца вылупится нескоро.

– Что значит, "чтобы выкинула"? – изумился другой я.

– Ну или спрячь куда-нибудь подальше. Пусть себе лежит.

– Не выйдет, – ответил Первый неожиданно хладнокровно.

– Что значит – не выйдет?

– Ты понимаешь, что аномалию, в которой мы находимся, создали не мы двое? Ты сам сказал, что виновата во всем эта штука.

– Я выражался аллегорически!.. – попробовал протестовать я, отлично зная, что неправ.

– Если ты – моя последняя жизнь, то кто должен будет этим заняться? Хм-хм?.. Рассилон, что ли?! Вот прямо сейчас вылезет из Гробницы и начнет, да!.. Надо что-то решать!

С мысленным стоном я оперся на приборную панель. Шутки лучше он придумать не мог! Я обнаружил, что содрогаюсь от неудержимого смеха. И все еще не регенерирую. Отлично. Это помогало сосредоточиться и оценить все здраво. Что было, прошло. Я не мог стереть свою собственную историю, не мог отменить принесенные жертвы, подвести себя, того, кто так страстно желал спасти всех на этой планете, как и на всех прочих. И столько раз терпел поражение и терял стольких, кого пытался спасти. Как я могу сам уничтожить все свои мечты? Пусть хоть что-то останется. О ком я думал чаще всего, когда изводил себя столетиями, когда спасал с неожиданной радостью, не веря себе самому, «свой дом»? О детях Галлифрея. О ком-то, кем когда-то был сам. Ведь не может быть, чтобы на всей огромной планете не нашлось больше никого, кто поступил бы как я – кто не пытался бы спасти хоть кого-то в этом огромном бездушном пространстве, наперекор всему, всем потерям и самой смерти. Они есть там. Природа не терпит пустоты. Кто-нибудь обязательно придет вслед за мной, когда я исчезну. Я не знаю, кто. Я сам всего лишь этот «кто-то», пришедший за кем-то, кого я даже не знал. Он будет другим, может быть, настолько лучше меня, как я даже не смею вообразить. Он будет ошибаться, будет терпеть поражения, становиться чудовищем – это происходит так часто… Но всегда будет неведомый кто-то, кто удержится дольше всех и предпочтет умереть ради спасения чужих жизней, но не становиться злом. До самого конца, каков бы ни был этот конец.

Но теперь я знал и то, почему Галлифрей находится в самом конце естественно-обитаемой Вселенной. Не просто там, где его труднее всего найти. А там, где он менее всего сможет навредить другим. Тому, кто посмеет нарушить все правила, это не помешает. Помешает лишь запустить всю огромную машину уничтожения всего и вся. На какое-то время. А Время – это все, что у нас есть.

Я бережно поднял шар с консоли и понес его к двери.

– Эй, – удивленно и язвительно позвал Первый Доктор. – Вы ничего не забыли, молодой человек?!

– Нет, – ответил я. – Теперь я все вспомнил. Я знаю, куда это отнести. Просто слушай голос в своей голове. Мы еще не закончили. Нужно сделать еще одно последнее дело.

Я вынес оранжевый шар, скрывающийся в прозрачной сфере, под секущий снег, и чувствовал, как, прижатый к груди, он согревает меня, будто прильнувший ребенок. Оранжевый как мандарин. Я говорил «никто не любит мандарины»? Чушь. Пусть он сам определит, будет ли его кто-нибудь любить. А я уже любил. Пусть не то, чем он был, но то, чем он мог бы стать. Похоже, я снова обрел надежду. Кого-то, в кого мог поверить. Еще неведомое мне прекрасное дитя.

@темы: Деанон 2017, The War Games, сказки

---

драбблы 2 левела

Начну понемногу, все будет упаковано в "кванты". Помимо собственно выкладки второго левела, добавлен драббл с внеконкурсной выкладки ("Роза", был написан сильно позже своей категории) и со спецквеста ("Дева на скале"). Драбблы PG-13 будут выложены вместе с R, как они и задумывались.

1. Постоянный представитель
2. Доктор Стрейнджлав, или Как я перестал беспокоиться и полюбил Момент
3. Жизнь - это движение
4. Роза
5. Дева на скале
6. Приматы
7. Апгрейд
8. Beam me up, CAL
9. Побег в прошлое

Название: Постоянный представитель
Автор:  Бранд
Бета:  Ярк
Размер: драббл, 566 слов
Персонажи: Второй Доктор, Джейми МакКриммон
Жанр: безделица, зарисовка
Рейтинг: G
Краткое содержание: Одна из неканоничных встреч Доктора и Джейми МакКриммона после эпизода "Военные игры".

– Тетя милостивая!.. Скорее, Джейми, скорее!.. – Доктор отчаянно замахал руками и вприпрыжку побежал вниз по осыпающемуся склону.
– Но кто ты, чужестранец?.. – с сомнением проговорил Джейми. Слова давались как-то тягуче, казалось, каждое тянулось сотни лет. Незнакомец не выглядел таким уж незнакомым, сознание Джейми раздваивалось, будто у него была какая-то другая жизнь, которую он мог вспомнить. Параллельная… Ну и словечко-то!.. Оно еще откуда?
Джейми тряхнул головой и погнался за пришельцем, ловко скача по неверным камням. Пока он будет говорить и думать, тот окажется уже у подножия… Нет, не окажется. Он стоял возле какой-то странной сторожки или часовни, приплясывая у приоткрытой двери.
– Джейми, ты мне нужен!
– Действительно-о?.. – протянул Джейми и, начиная злиться, потряс головой уже совершенно яростно – к ней будто небо прилипло, и земля, и воздух, и все капли воды в горном тумане…
– Это скоро пройдет, – заверил странно знакомый незнакомец. Кто-то из малого народца, обитающего в полых скалах? «Доктор!..» – внезапно вспыхнуло в его голове, будто мгновенно зажглась сотня факелов, и у Джейми захватило дух.
– Доктор?!.. – выдохнул он.
– Джейми! – Доктор с улыбкой всплеснул руками. – У нас очень мало времени. В этих горах появились пришельцы, которым тут совсем не место, и только поэтому нам позволили встретиться. Ох уж эти мои соотечественники, предпочитают явно не вмешиваться, но нарушить неявно массу законов им ничего не стоит. Это, должно быть, наша последняя встреча, скоро я стану совсем другим… собственно, прямо сейчас становлюсь.
– А-а! – Джейми похлопал глазами, задумчиво чуть заведя их кверху, чтобы лучше вспоминалось. – Слушай, Доктор! А мы ведь встречались, когда ты был другим!..
– В самом деле?.. – рассеянно и тревожно одновременно переспросил Доктор. – Что же еще они там кольцом завернули? А, неважно, я очень рад, но лучше не будем об этом думать!
– Без проблем, – откликнулся Джейми. – Как-то и у меня об этом думать не получается. А что я вообще сейчас делал?.. О, проклятие, я же стоял на посту!..
– Они обещали вернуть тебя прямо на место в ту же самую минуту, когда все закончится.
– Малый народец? – переспросил Джейми.
– Что? – переспросил Доктор. – Нам надо остановить вторжение драконианцев.
– Дракони… Драконов? – выпучил глаза Джейми.
– Ох, тетя милостивая, – печально вздохнул Доктор. – Они могли хотя бы не осложнять нам задачу. Но вот, смотри! – Доктор повел рукой с каким-то жужжащим предметом, и будто прямо в воздухе распахнулись огромные невидимые ворота.
– Мать честная, – потрясенно проговорил Джейми, увидев распростершуюся долину, усеянную огнями, прежде укрытую черным туманом и полной тишиной. Под ними расстилался огромный военный лагерь. Вот это «постоял на посту»…
– Спокойно, Джейми, теперь мы просто спустимся к ним и поговорим.
– Поговорим?!
– Да, ты будешь представителем современного цивилизованного человечества. Мы поговорим о том, что планета занята разумными существами, прекрасно знающими толк в чести и доблести… Ну, неважно, насколько знающими, но драконианцы это понимают. В конце концов, Джейми, тебе же не впервой.
– Не впервой… – повторил тот эхом, и внезапно в голове все стало кристально ясным, хоть и завертелось как в бешеном водовороте, но стало таким же пронзительно сияющим, как брызги над водопадом в солнечном свете. – О! Правда! Я же постоянный представитель восемнадцатого века на планете Земля!
– Ну наконец-то! – с облегчением вздохнул Доктор.
– Превосходно! Идем, Доктор! Мне есть что сказать этим славным парням. Мы же с ними уже как-то отбивали вторжение сонтаранцев, и ледяных воинов, и киберменов, и далеков… Видимо, это первая наша с ними встреча. Вот увидишь, они молодцы!
Джейми с энтузиазмом рванул вперед, к сигнальным огням.
– Тетя милостивая… – пробормотал Доктор, догоняя его. – Когда я успел столько пропустить?.. Ох уж это время, время… ох уж мои сородичи… Что ж, впереди у нас, оказывается, еще немало интересного!


Название: Доктор Стрейнджлав, или Как я перестал беспокоиться и полюбил Момент
Автор:  Бранд
Бета:  Ярк
Размер: драббл, 445 слов
Персонажи: Военный Доктор
Жанр: драма
Рейтинг: G
Примечание: Название - отсылка к фильму Стэнли Кубрика "Доктор Стрейнджлав, или Как я перестал беспокоиться и полюбил атомную бомбу".
Примечание 2: Момент – древнее запретное оружие, созданное Повелителями Времени, способное уничтожать галактики. Момент обладает собственным сознанием и способен осудить того, кто его использует.

Начнем с того, что Земля – это, по сути, бункер с толстыми стенами. На дне глубокой-глубокой эволюционной шахты среди разумных цивилизаций континуума. Здесь можно переждать многое. Можно переждать целую вечность и так и не дождаться новой Войны Времени, когда та, что бушует, поглотит самое себя. Она поглотит себя и изрядную часть самого Времени, Пространства, свернет лишние измерения в несущественные, значащие что-либо лишь в математической абстракции.
А что останется? Останется жизнь. Простые ее радости, ради которых и стоит жить. Останутся мгновения, которые стоило бы остановить, останутся простор и бесконечность – относительно тех малых крупиц жизни и разума, которые не перерастут свою колыбель настолько, чтобы суметь ее уничтожить. Нет, я говорю не об одной планете как о колыбели. Я говорю о Вселенной. В ней не должно быть богов. Тем более не должно быть их войн. Все, что выживет, останется на дне глубоких эволюционных колодцев, из которых может развиваться в относительной безопасности до самого конца Вселенной. Малые и смиренные наследуют Землю и все прочие миры. Гордые «повелители» сущего погибнут, пока не погубили это сущее. Говорят, Момент – это оружие, обладающее сознанием и способное осудить того, кто его использует. Использую ли его именно я? Или изначально его использует тот, кто его создал? Использует ли его целая цивилизация, что его создала? Используют ли те, кто начал Войну? Использует ли оно само свою силу? Как бы то ни было, оно осудит только богов, которых быть не должно. Если оно по какой-то причине оставит меня в живых, может быть, именно таково и будет его осуждение; я присмотрю за тем, чтобы так оно и оставалось, чтобы Вселенная оставалась безопасной – для самой Вселенной.
Разве когда-то Повелители времени не желали того же? Хранить историю, все Время из конца в конец, чтобы никто не мог всерьез вмешаться и разрушить его? Но даже иммунная система становится иногда источником болезни. В этом воплощении я зову себя Воином, но прочим это не мешает называть меня по-прежнему Доктором. А в некоторых мирах это имя стало синонимом Воина. В конце концов, это не просто имя. Докторам, особенно на войне, нередко приходится идти на крайние меры. Приходится совершать ампутации. Если вся Вселенная – живое существо, а я верю в это, я это знаю, то потеря даже целых цивилизаций, даже моей собственной – почти ничто. А их недолгая жизнь, если они унесут ее с собой в небытие, может быть преступлением, как неоказание помощи тому, кто еще может выжить. Болезнь уже слишком сильно запущена. На этом – хватит. Довольно. Больше тянуть нельзя.
Так или иначе, Машина Судного дня сработает, и она – это не Момент, это цивилизация, что создала его, и та, что создала далеков и им подобных в непрекращающемся танце войны. Вопрос лишь в том, выживет ли хоть кто-то, на дне самых глубоких шахт, в бункерах за самыми толстыми стенами.


Название: Жизнь – это движение
Автор:  Бранд
Бета:  Ярк
Размер: драббл, 603 слова
Персонажи: Доктор
Жанр: драма, философия, POV
Рейтинг: G
Примечание: *"Эйнштейн как-то привел интересную метафору, сравнив мрамор и дерево. Мрамор, по его мнению, символизировал прекрасный мир геометрии, где поверхности изгибаются гладко и непрерывно. Звезды и галактики, населяющие Вселенную, вели свою космическую игру на чудесном мраморе пространства-времени. Дерево символизировало хаотический мир материи с путаницей элементарных частиц и абсурдными, с точки зрения здравого смысла, квантовыми правилами". (М. Каку. "Космос Эйнштейна")

Скорбя о ком-то, мы всегда скорбим о целом мире. О том, что для него естественно. О том, что происходит всегда – о процессах, которые протекают и заканчиваются, превращаясь во что-то иное. О том, что нечто уже не повторится. Но как к этому должны относиться мы, повелители времени? Мы знаем, что существует Время, в котором мы существуем, пусть нас, как кого угодно, можно стереть из него, будто нас никогда не было; знаем, что есть и Антивремя, в котором существует все, что только могло бы существовать, и то, что когда-то было стерто из Времени. И все же во Времени или Антивремени мы существуем всегда. Прошлое, настоящее, будущее – это всего лишь сетка координат, по которой мы можем путешествовать, реальность, которая существует сама по себе, относительно неизменная в фиксированных точках, динамичная во всех прочих. Течение времени не абсолютно: мы можем скорбеть о том, что, хотя оно никуда не делось из Времени, пока не было стерто, уже никогда больше не случится в нашем мире, с нами, для нас, если какие-то пути для нас закрыты. Но будет ли так всегда? Всегда может случиться что-то, что все изменит. Нужно только научиться ждать. И мы, как немногие, можем себе это позволить. Ведь во Вселенной нет ничего невозможного, есть только маловероятное, возможность которого настолько чрезвычайно мала, что все время существования Вселенной слишком коротко, чтобы дошла очередь до того, чтобы это случилось. Но это – если бы Вселенная была неизменной. А мы сами постоянно, исподволь, изменяем ее в неуловимом дрейфе возможностей. Но несмотря на все наши возможности, мы тоже то и дело натыкаемся на стены. Мы – часть этой Вселенной, наши возможности тоже ограничены, как возможности «простых смертных», а если бы не были… это распахнуло бы безграничную бездну без времени и пространства, там, где они бы не требовались, и значит, не существовали, где не существовали бы и мы, слившись со всеми вероятностями сразу, приводящими в итоге к полному небытию, абсолютному потенциалу и абсолютному ничто.
Наша скорбь всегда связана с виной. С тем, что мы позволили чему-то произойти, не сорвавшись в бездну уничтожения континуума, ведь оно могло все исправить, абсолютно все сразу, рассыпав все беды прахом вместе со всеми радостями. С тем, что мы что-то уничтожили намеренно. Никто не застрахован от того, что то, что мы уничтожили, не сможет вернуться. Мы не знаем, каким оно вернется. Какие вероятности должны смениться, какие карты будут перетасованы, какие гены перестроятся, чтобы вернуть старых монстров, сделав их новыми. А они всегда возвращаются. Потому что, пока существует само Пространство-Время, они заложены в его природу. Часть огромной программы, которая может в любой момент быть потревожена и пробудиться. Да, этот вечный закон касается не только монстров. И все-таки мы продолжаем скорбеть нашим ограниченным сознанием о том, что мы любили. О тех, кого мы любили. Потому что и они, если вернутся, изменятся. Мы не знаем, как. Иногда то, что мы любили больше всего, изменяясь, порождает самых страшных монстров. И это причиняет самую сильную боль. Это неизбежно, ведь Жизнь – это движение.
Неудивительно, что мы пытались спрятаться на своей планете. За своими ритуалами, традициями, бесконечными записями собственных личностей. В попытке законсервировать настоящее, сделать его как можно стабильнее, заморозить, превратить дерево в мрамор*. Что именно должны постигать дети Галлифрея, заглядывая в Неистовый разлом? Пожалуй, то, что от него следует держаться подальше. И постигали это даже те, что не убегали. Или особенно они. Учившиеся смотреть на него, не воспринимая и не видя, закрывавшие свое сознание. А вот те, что убегали… Как вышло, что тот, кто убежал, продолжал бежать прямо в его сердце все свои жизни? Потому что знал, что убежать невозможно? И именно это было так трудно вынести?
Или вовсе не потому, что было трудно. Просто Жизнь – это движение. И я принял его, со всей его скорбью и радостью.


Название: Роза
Автор:  Бранд
Размер: драббл, 306 слов
Персонажи: Девятый Доктор, Роза Тайлер
Жанр: ангст, POV
Рейтинг: G
Примечание: история о старце и маргаритке была рассказана Третьим Доктором в серии "Временной монстр"

Она могла быть простой маргариткой – скромным полевым цветком, каких множество. Они прекрасны и волшебны в своей самоценности и самодостаточности. Когда-то, в далеком детстве, мой самый черный день обернулся самым светлым, когда сидевший на горе старец указал мне на маргаритку. И, приглядевшись к ней, я увидел, что весь мир обрел краски. С тех пор я всегда искал маргаритки – совершенство в самом простом и скромном, когда мир становился слишком тяжел и темен. Но в самые черные свои дни я нашел не маргаритку, я нашел Розу. А может быть, она стала Розой. Я сам изменил ее. Открыл таившиеся за ней пространства, раскрыл свернутые измерения. Каждое наше приключение раскрывало все больше невидимых прежде лепестков, ароматных и сильных. А стебель невольно покрывался шипами среди потрясений и потерь, все более терявших над ней власть, пока ее лепестки захватывали пространство. Быть может, лишь пространство моего разума, до которого сузился весь мир. Так я мог думать до тех пор, пока она не впитала весь временной вихрь, чтобы спасти меня, когда я отчаялся. Ее лепестки развернулись в бесконечность, в узор целой Вселенной, великолепной и испепеляющей, сжигающей мое отчаяние, и сжигающей меня самого, каким я был или стал. Бескомпромиссно – вся жизнь и смерть в едином, заключающем в себя всё цветке. Роза – женщина – дева, вся Вселенная, посмотревшая на меня ее глазами и шепнувшая: «Я не желаю тебя отвергать», несмотря на все, что я сделал. В тот момент она знала и видела все. И принесла прощение, но получить его можно было, только сгорев. Став кем-то другим, кто сможет его принять. Ничтожная цена, не правда ли? Для того, чтобы спасти Розу. Все, что когда-либо было и будет, или только могло быть. Но цена обернется чем-то большим, когда придется ее потерять – не Вселенную, только этот прекрасный цветок, когда-то знавший все, ведь, когда она исчезнет, исчезнет прощение. И всего, что будет, будет так недостаточно, пока я не научусь снова видеть маргаритки…


Название: Дева на скале
Автор:  Бранд
Бета:  esterka
Задание: Лорелея с Рейна
Размер: драббл, 325 слов
Пейринг/Персонажи: Десятый Доктор
Жанр: драма, POV
Рейтинг: G
Примечание: топоним употреблен в форме "Лорелей", равноценной форме "Лорелея"

Двери между мирами опасны. Хотя в самих этих мирах нет зачастую ничего плохого, и они порой очень мало отличаются от нашего. Над Рейном есть скала, которую зовут Лорелей. Она пела и шептала, благодаря речным порогам, давно смытым и разрушенным. Расположенная в узком месте реки, она всегда была опасной, но мало кто знает, что «дева на скале» существовала. Что она вовсе не была злонамеренна. Ее зов и ее слезы не были обращены к погибшим здесь лодочникам. Она звала меня, моя Роза, с такой силой, что двери между мирами почти открывались, во времени, во множество моментов сразу, между заливом Злого Волка и шепчущей скалой в самом узком и опасном месте Рейна. Те, кто видел деву на скале, не ошибались в свой смертный час или в тот, в который они, не поддаваясь очарованию или желанию спасти попавшую в беду странницу, в ужасе сворачивали, чтобы избежать гибели, и все-таки оставались живы – хотя это было непросто. Река в те моменты становилась еще уже, части берегов и скал перепутывались и смешивались, возникали новые мели, пороги и опасные камни, шепчущие, бурлящие и поющие, исчезающие, когда связь прекращалась и дверь закрывалась.
Сколько дверей мы то и дело открываем своим отчаянием, вовсе не желая никому ничего плохого? Сколько дверей, что должны оставаться запертыми, открывал я сам? Больше, чем Роза. Может быть, больше, чем любой из живущих. Но те двери, которые мы желали бы открыть – остаются закрытыми. Энергия, воля, сама любовь рассеиваются в пространстве и времени и приносят гибель вместо жизни. Маяк, обещающий безопасный проход и желанную землю, ужасен, когда он всего лишь мираж. Но он отражение настоящего, дарящего надежду и спасение. И мы, как мотыльки, не можем не лететь на свет. И порой смертельно не ошибаться.
И тогда начинает казаться, что во Вселенной нет никакого света. Что он – всего лишь гибельный морок, мечта, не ведущая ни к чему, кроме смерти. Которая и есть – единственная реальность.
И тогда, сами того не желая, мы широко распахиваем ей двери. Именно те, которым следовало бы оставаться запертыми вечно.


Название: Приматы
Автор:  Бранд
Бета:  Ярк
Размер: драббл, 780 слов
Персонажи: Двенадцатый Доктор, Билл Поттс
Жанр: философия, юмор, беседа
Рейтинг: G
Краткое содержание: Билл и Доктор довольно сумбурно обсуждают эволюцию.

– Серьезно? – спросила Билл, недоверчиво округлив глаза. Ей всегда изумительно удавался этот недоверчиво-удивленный взгляд. – Повелители времени не произошли от обезьян? А от кого же вы произошли? От рептилий, что ли?.. – Билл еще раз оглядела Доктора и пожала плечами, одновременно отрицательно поморщившись и отмахнувшись. – Да нет, по конструкции вы явно млекопитающие… – Она припомнила Мисси в запертой капсуле и слегка смущенно кашлянула. – Гм, мда… И на ощупь вы все-таки теплые!
– Наша внутренняя температура тела значительно ниже вашей! – напомнил Доктор. – И что ты думаешь о птицах, а? Птицы теплокровные, тем не менее, они архозавры, ближайшие родственники динозавров, даже ближе современных рептилий.
– О! – воскликнула Билл, – Это вопрос происхождения. Все мы произошли от простейших белковых соединений, не правда ли? И в родстве абсолютно со всеми… ну, по крайней мере, мы – земляне, от инфузорий и вирусов до высших приматов, которыми мы и являемся. О’кей, я согласна, вы не происходили от земных обезьян, я вам их и не предлагаю, но ваши непосредственные предки должны были походить на вас, и вот как бы вы их ни называли, как ваши ближайшие родственники, они звались бы приматами. Приматы – это просто «первые», самые высшие формы жизни на какой-либо планете. Да-да, Доктор, знаю, люди тоже те еще снобы, но мы-то все-таки куда младше вас, не то чтобы это было нам простительно, но все же как-то понятнее. А у вас тоже есть свои креационисты, да? – внезапно оживилась Билл. – Это бы многое объясняло!
– Креационисты? – озадаченно переспросил Доктор. – Ну да, мы знаем, что были созданы…
– Понеслось… – вздохнула Билл, страдальчески заломив брови. – И вы туда же?!.. Только не как монахи с их поддельной историей…
– Искусственным путем, – продолжал Доктор. – В нас смешаны генетические компоненты многих созданий. Поэтому да, наше происхождение не является естественным, поэтому мы и «не произошли от обезьян».
– А, так вы настоящее космическое ГМО! – обрадовалась Билл.
– Не уверен, что мне нравится это определение, – чопорно заметил Доктор.
– Ага, а ваши предки? Которые в итоге вас создали, они-то кто?
– Древние галлифрейцы.
– Но вы принадлежите к другому биологическому виду, по-вашему?
– Это просто фактическое положение вещей, – пожал плечами Доктор. – Ты даже не представляешь, какие ужасные создания являются также нашими биологическими предками, хотя именно древние галлифрейцы смешали все те компоненты, что теперь определяют наше существование, создали сложное оборудование, что его поддерживает и позволяет нам размножаться и…
– Размножаться? – переспросила Билл. – Вы размножаетесь с помощью оборудования?
– Приходится. Представь, сколько генетического материала было смешано, естественным путем все это практически несовместимо.
– Как все запущено, – приуныла Билл.
– Обычная плата за прогресс. Все становится сложнее.
– И приматы тоже, – кивнула Билл. – Значит, это и наше будущее? Мы усложнимся, генетически модифицируемся, возможно, заведем себе какие-нибудь кибернетические имплантаты, войдем в симбиоз с машинами…
– Какая-то часть вас – несомненно, – заверил Доктор.
– Эй, какая-то часть? Только какая-то часть, а не все человечество? Вы что-то об этом знаете, да? Ну конечно, вы же видели будущее!
– Мм… – протянул Доктор, внутренне поежившись и некстати припомнив токлафанов. Хотя почему именно их, разве что они были в самом конце вселенной, и значит, будущего? Были же и кибермены, в их первую встречу с Мисси, да и кого только не было. Сейчас, тогда, потом, бесконечно, в прошлом и будущем. А еще была Ривер – дитя ТАРДИС и его друзей-людей, практически неотличимая от повелителей времени, с дополнительной спиралью ДНК, способная регенерировать, в симбиозе с ТАРДИС, а теперь с Библиотекой… Да и они сами, разве превращались не именно в людей с помощью хамелеонной системы? Лучшая маскировка, наиболее совместимая с их собственной природой. Может быть, в каком-то смысле, все люди – это повелители времени, забывшие, кто они такие, отправившиеся в их короткие жизни, будто на уик-энд, чтобы взглянуть на вселенную свежим взглядом…
Доктор тряхнул головой, сбрасывая нелепые мысли.
– Спойлеры! – вставил он любимое словечко Ривер.
– Спойлеры? – изумилась Билл. – Да вы же мне уже столько раз показывали будущее! Какие же это спойлеры, или какие тогда это были не спойлеры?.. Мне нельзя было всего этого видеть, да? Это нарушение каких-то законов?
– Всё-всё-всё, Билл! – Доктор решительно отодвинул по кухонному столу чашку с остывшим чаем. – Тебе не кажется, что мы слишком уж отдалились от твоего простого доклада по биологии? Дарвин, Мендель, Докинз тебе в помощь, и достаточно! По счастью, про повелителей времени тебя точно спрашивать не будут, и это совсем не страшный спойлер!
– Но знаете что? – продолжила Билл.
– Что?
– Пусть мы тоже вовсе не произошли от современных нам обезьян, они вместе с нами произошли от наших общих предков, и все мы приматы.
– Ладно, ладно, как скажешь.
– И мы все гуманоиды! – торжествующе заключила Билл. – Вы тоже, и не отнекивайтесь!
– Я пришлю к тебе Нардола, пусть он с тобой поговорит на этот счет…
– Да это неважно! Во что бы мы там потом ни мутировали, во что бы ни превратились, в нас всегда останется что-то человеческое, правда?! Это точно не спойлер, я знаю, что нет!
Доктор невольно рассмеялся.
– Хорошо, Билл, согласен. Всегда останется что-то человеческое, особенно пока именно так вы и будете считать.


Название: Апгрейд
Автор:  Бранд
Бета:  Ярк
Размер: драббл, 248 слов
Персонажи: Мисси
Жанр: драма с элементами хоррора, POV
Рейтинг: G
Предупреждение: содержит спойлеры к финальной серии

Пока лифт уносил его вниз, я вспоминала. Вот уж не думала, до самого недавнего времени, что сама отправлю себя туда, где это случилось. Я сказала ему, что он успеет найти свою ТАРДИС, прежде чем умрет. Ладно, прежде чем регенерирует. Неудивительно, что он так обрадовался, узнав, что у него еще есть регенерации, но соль в том, что на самом деле их не было. И не имело никакого значения, доживет он до находки своей ТАРДИС или нет. Как не имело значения, была ли жива Билл. Потому что главное, что найдут его.
Доктор перепрограммировал киберлюдей, чтобы теперь они искали повелителей времени наравне с обычными людьми. В некотором роде, он подарил нам этим бессмертие, если мы осмелимся его принять. Регенерации без регенераций. Возможно, сперва мы будем, как и все эти глупые големы, выглядеть «железными дровосеками», но эволюция на этом не остановится, по крайней мере, для нас. Мы отличаемся от людей не только наличием второго сердца. Наш мозг работает иначе, иначе он будет взаимодействовать и со всей киберсистемой. Мы сумеем ее программировать заново, так, как нам нужно, сумеем преобразовывать и себя, заменяя снова сталь на плоть, если это понадобится. Совершенствовать ее, делать все более неуязвимой. Что бы ни случилось сейчас, это тоже пустяк. Выстрел Железного Бригадира, выстрелы далеков, все они могли бы сработать, верно? Ха-ха. Так же, как твой выстрел, мой дорогой прежний я. Мы теперь будем всегда оставаться «немножко живыми», как далеки. – В огромной разветвленной киберсети. – В конце концов, как я когда-то им сказала: «Некоторые могут позволить себе апгрейд». Я не шутила.


Название: Beam me up, CAL
Автор:  Бранд
Бета:  Ярк
Размер: драббл, 514 слов
Персонажи: Мисси (

Спойлер

Ривер Сонг)
Категория: джен, намек на гет
Жанр: драма, POV, AU (возможно)
Рейтинг: G
Краткое содержание: Мисси нравилось "быть" Мастером, как, наверное, понравилось бы быть и Доктором.
Предупреждение: спойлеры к финальной серии, AU
Примечание: название дано на английском исключительно для узнаваемости цитаты

«Мне так нравилось быть тобой. Каждую секунду. Ах, как же ты пылал. Как солнце. Как целый мир, охваченный огнем. Я помню это чувство и никогда не забуду…» – ложь и правда в каждом слове. Мне действительно нравилось «быть» тобой. Хотя, возможно, мне понравилось бы быть и Доктором, если бы мы довели до конца ту игру, так и не столкнувшись с тобой. Я и правда тебе благодарна за эту яркую роль неистового, неукротимого, сумасшедшего повелителя времени, не знающего ни законов, ни скорби. За возможность приблизиться к Доктору снова, теперь, когда я так изменилась за столетия, тысячелетия невероятного одиночества. Они изменяют нас всех, их невозможно просто отменить, повернуть время назад, как бы мы ни хвалились, что повелеваем им. Мы… ах да, я тоже, хотя мое происхождение было почти человеческим, если бы не ТАРДИС и не Орден Тишины. А потом все закончилось в тиши Великой Библиотеки. С тех пор утекло много, слишком много воды, чтобы мы оставались неизменными или могли сопротивляться бесконечно тем демонам, что населили разум в самом начале моей жизни. Все, что могло спасти меня и вселенную от меня самой – это Доктор. Спасибо КЭЛ за то, что она понимала и помогала мне, за века мы совсем сроднились. Я почти привыкла к обитанию в виртуальной вселенной. Разве это была не жизнь? Она продолжалась бесконечно и изменялась. Я могла поделиться ею со многими, с почти бесконечно многими. Зачем печалиться и скорбеть, если можно всех вернуть, не правда ли, Доктор? Я же их вернула, целую армию мертвых, и подарила ее тебе. Потому что мне самой она ведь была совсем не нужна. Мне нужен был ты. Но разве ты принял бы меня такой, какой я стала, изменившись? Кого бы ты принял? Того, кого принимал всегда, с кем тебя связывало слишком многое, за те же века и тысячелетия, с кем связывало чувство вины и желание изменить. А этого я тоже хотела – вернуться, стать такой, какой была с тобой, вспомнить, каково это было, отогреть два вечных сердца, в которых давно не было ничего, кроме холода. Это был замечательный план – в конце концов вручить тебе капсулу квантового искривления со мной внутри. И как же я рада, что ты действительно спас меня, хотя если бы отказался, это ничего бы не изменило. Давно уже ничего не изменяло: в какой бы прах я ни рассыпалась, КЭЛ снова соберет меня – мы усовершенствовали друг друга, она моя личная Нижнесфера и возможность заново обретать плоть, когда мне понадобится, это ведь не так уж трудно, если знать, где взять исходники, и отработать механизм до совершенства. И не только моя личная. Если что-то случится с Доктором, я теперь всегда смогу это изменить. Это будет моим подарком. Когда он потребуется. Может быть, потребуется прямо сейчас. Может быть, не только Доктору…
Может быть, я могла бы всерьез выбрать тебя, Мастер? Ты даже поверил, что я – это ты. Принял без вопросов, такую, как есть; единственное, чего ты не захотел – это делить меня с Доктором. Мальчишки… Вы оба разделяете мою нежность. Но я уже почти вспомнила, каково это – быть собой. Значит, все-таки Доктор. Так или иначе, среди живых или среди мертвых, я повсюду отыщу тебя. Мой парень. Всегда.
Поднимай меня, КЭЛ. Теперь пора. Еще раз.


Название: Побег в прошлое
Автор:  Бранд
Бета:  Ярк
Размер: драббл, 274 слова
Персонажи: Первый Доктор, Валеярд
Жанр: шутка
Рейтинг: G
Краткое содержание: Валеярд отпочковывается от Двенадцатого Доктора и убегает.
Предупреждение: самые свежие спойлеры
Примечание: в данной версии Валеярд изначально не является злом, только небольшим невротическим явлением, которое, возможно, кто-то использует затем в своих темных целях

«Доколе!.. – думал Валеярд, потихоньку отпочковываясь от готового регенерировать Двенадцатого Доктора. – Не хочу, не буду меняться!..»
«А придется!.. – зудел то ли над правым, то ли над левым ухом ехидный голосок Первого Доктора. – Кстати, зацени-ка, я был первым в первом цикле, а "Двенадцатый" – первый во втором. Не зря, ох, не зря Рассилон подозревал, что дальше тринадцатой регенерации повелители времени становятся какими-то нестабильными… Все же мудрый был, по-своему, тиран-деспот…»
«Это я знаю, что он тиран-деспот, а ты с ним лично, по-моему, и не знакомился».
«Однако, – изумился Первый. – Все, что знаешь ты, знаю и я. Или в какую такую альтернативную личность ты хочешь сбежать? Тринадцать жизней предел потому, что сердцевина-то по-любому одна. Ничего, захочешь жить – регенерируешь! Постыдился бы, тебе такой шанс дали, я-то в твои годы…»
«Гм…»
«Что?»
«Тебе до моих лет еще как до Альфы Центавра от Земли на буровой машине».
«Попрошу без инсинуаций, молодой человек!»
«Это я-то молодой?!..»
«Я внутри тебя уже сколько жизней прожил, а? А ты только-только наклевываешься, неразумный».
«Все, ломаю подкидную доску, ухожу на глубину!..»
«Что? Куда?!»
«Вперед в прошлое!»
«С ума сошел? Так невозможно!»
«Да я всего на полцикла откачусь».
«Зачем?»
«Там регенерации знакомые, проверенные, никаких сюрпризов. Так что еще полцикла повторим!»
«Да ты что, сам себе заевшая пластинка?.. Стой! Куда?! А ну назад… Ах ты ёлки, ах ты ж ёлки… Да нельзя ж так раздваиваться, балбес! Ну куда тебя… Эх, деточка… Ну что ж делать, что осталось, то осталось. Регенерируй, давай, подлеца потом отловим, Шестой его скоро обратно пришлет, ну а пока как есть. Просыпайся, что ли, а?»
«Дедушка!..»
«Дедушка? Да я моложе тебя на… А, неважно, деточка. Ты, главное, дыши, а там разберемся, чай не последний раз регенерируем, если повезет».

@темы: Деанон 2017, The War Games, сказки

---

Хуниверс выложил деанон

Хуниверс деанонился! Так что если кому-то нужна "голова Доктора", велком, "сегодня ваш счастливый день"! )

Вообще, это была весьма занятная игра, в которой моя коллекция "повов" Доктора почти зашкалила, похоже, теперь у меня есть все ньюскульные, Двенадцатый уже был почти правилом, ему со мной как-то везло, но теперь и миди от лица Одиннадцатого, и драбблы от имени Девятого и Десятого - это совсем уж было странно Но было )
И даже Мастер кое в каких рассказах притворялся Доктором или хотя бы искренне считал себя консультантом ЮНИТ А что делать, видимо, сам по себе Хуниверс способствовал

Ну а теперь наступит совсем страшная эпоха, так как все, написанное для этой битвы я буду тащить к себе на протяжении следующей недели ) Да, это предупреждение

А заодно будем утепляться на зиму )

@темы: The War Games

---

На самом деле, Мастеру уже минимум на месяц больше полутора лет, но все равно сегодня хомячий юбилей. Полтора года, как он у нас живет И тьфу-тьфу, все еще огурцом. Успел побывать командным талисманом на прошлой зимней битве, и моим личным на летней Даже поучаствовал в косплеях

@темы: Хомяк Мастер